– Знаешь, Алекс, когда я видел тебя у нас в офисе, когда ты приходил к Елене, я не думал, что ты такой…
– Какой – такой?
– Ты другой. Спокойный. Уверенный, приятный. Вот-вот. Ты приятный.
Алессандро возвращается к столу с двумя чашечками кофе, сахаром и ложечками.
– Мы никогда не можем ничего знать о человеке, пока не узнаем его лично, вне обычных условий.
Андреа открывает пакетик с сахаром, сыпет его в кофе и размешивает пластиковой ложечкой.
– Да. Иногда мы не можем его узнать, даже живя под одной крышей.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я? Ничего. Просто так сказал. – И он выпивает кофе.
Алессандро делает то же самое. И смотрит на него внимательно:
– Иногда я действительно не понимаю. Почему ты всегда себя недооцениваешь?
– Я и сам часто задаю себе этот вопрос, и проблема в том, что никак не могу найти ответ.
– Но если ты сам в себя не веришь…
– Да, я знаю: то как в тебя поверят другие?
– Может быть, в тот вечер русские девушки думали, что ты очень даже симпатичный, и если бы ты тогда не почувствовал себя плохо…
– Не напоминай. Как только вспоминаю тот вечер, мне дурно становится.
– Слушай, а мне приятно, что ты в нашей команде. Ты не видишь себя со стороны. Но уверяю тебя, ты производишь прекрасное впечатление.
– Ну и прекрасно. – Андреа встает. – Спасибо за кофе, пойду к себе. – Он идет к выходу, но вдруг останавливается. – А та девочка… Ники…
– Да.
– Не знаю, оценят ли ее японцы, но она проделала огромную работу.
– Да, эти рисунки действительно оригинальные и неожиданные.
Андреа останавливается у двери.
– Я говорил не про рисунки. – И закрывает за собой дверь.
Алессандро не успевает ему ответить. Тут раздается «бип!» на его телефоне. Сообщение. От Ники. Как там говорил Роберто Джервазо? «Жизнь – это приключение: начало его придумано другими, конец наступает против нашей воли, а посередине – масса выбранных случайно интермедий». Случайно… ну и что я волнуюсь? Леонардо вон придумывает всякие записочки для жены, а они все еще вместе… Это тоже случайно. Алессандро читает сообщение от Ники. Улыбается и быстро отвечает: «Конечно». И отправляет его. Берет пиджак и идет к дверям.
Глава шестьдесят вторая
Ники выходит из дома. Неуверенно оглядывается по сторонам. Она не знает, куда идти. Алессандро гудит два раза. И мигает фарами. Ники, приложив руку к глазам, всматривается в темноту. Узнает его издалека и бежит к машине. Алессандро открывает ей дверцу, она ныряет внутрь.
– Быстрее, быстрее, а то сейчас выйдут родители.
Алессандро заводится, и через секунду они уже за углом.
– Фьюююю… – смеется Ники. – Но… что это за машина? Ты понял, что настоящая креативность идет от народа, и поэтому взял эту развалюшку? Признавайся.
– Машина мамина. Она мне ее одолжила.
– Не может быть. Ты отвез свою в ремонт? А страховка? И Марио, мой механик, сделал бы тебе ее как новенькую, и ты бы еще и заработал.
– Нет-нет, моя так и стоит побитая. Эту я взял для тебя.
– Для меня?
– Да, у нее есть коробка скоростей.
Ники смотрит на руку Алессандро между сиденьями. Именно в эту минуту он переходит с третьей на четвертую скорость.
– Да ты что! Спасибо! Ты молодчина… ты подумал обо мне… И ты попросил ее у мамы? Из-за коробки, для меня? Значит, ты ей о нас рассказал? – И она напрыгивает на него, целуя, так что ему приходится остановиться.
– Хватит, Ники, а то она все поймет!
Ники садится ровно.
– Да? А как она узнает?
– Мамы всегда все замечают. Представь себе, на этой машине я ездил, когда мне было столько же, сколько тебе сейчас. Она сразу заметила, что я курю, что я выпиваю и что я этими делами занимаюсь.
– «Этими делами»? Что за выражения? Мадонна, какой же ты старомодный! И потом, «этими делами» ты наверняка занимался в этой машине, а теперь меня на ней везешь? – И она шутливо его бьет.
– Слушай, но уже двадцать лет прошло!
– И что? Меня бесит все, чем ты занимался с восемнадцати лет до сегодняшнего дня, то есть практически всю мою жизнь с самого рождения. Мне хотелось бы вернуться обратно во времени, словно перемотать запись, и увидеть тебя. Нет, даже лучше, как в кино. Сесть в первом ряду со стаканом поп-корна и смотреть фильм твоей жизни, в полной тишине, чтобы никто не мешал.
– Ну, мне бы тоже хотелось увидеть в кино самые важные сцены из твоей жизни…
– Да, но это будет короткометражный фильм! Ты особо ничего не потерял, у тебя есть возможность прожить всю мою жизнь в будущем.
– И у тебя тоже. Самый лучший день тот, который еще будет.
– Ладно, не меняй тему. Признавайся! В этой машине ты занимался любовью, да или нет?
Алессандро на минуту задумывается.
– Нет.
– Клянись!
– Клянусь. Только один поцелуй был в автокинотеатре в Остии.
– В автокинотеатре! Вот жесть! Я такое только в кино и видела…
– Ну что, мир?
– Безудержный.
– Безудержный мир?
– Да, я всегда так говорю, когда совсем не хочу ссориться.
– Ладно, тогда я припаркуюсь здесь, а ты поведешь. Но не безудержно, договорились? Периодически останавливайся.
Машина тормозит и останавливается у тротуара. Ники перелезает через Алессандро.
– Ники, подожди, я выйду.
– Ну что ты, как старичок, передвинься просто, так быстрее будет.
Их тела переплетаются, включаются и выключаются фары, Алессандро задевает приборную панель, «ай!», нога повисает в воздухе, смех Ники. «Какой же ты тяжелый!» Джинсы слишком узкие… Но вот в конце концов каждый занял свое место.
– Я поехала?
– Давай. Езжай медленно.
Ники нажимает сцепление. Ставит первую скорость.
– Ну как я, все правильно делаю?
– Прекрасно… Может быть, потому что ты еще не едешь. Нажми скорость и медленно отпусти сцепление.
Ники так и делает. Машина медленно отъезжает.
– Так, теперь поставь вторую… Что за скрежет?
– Да ладно, я же поставила в конце концов?
И они едут дальше, выезжают на дорогу. Одна скорость сменяет другую, скрежет, толчок, запаздывающий поворотник, слишком сильный тормоз. Алессандро упирается руками в ветровое стекло:
