Олли фыркает и наливает себе еще пива.
– О боже, жасминовая семейка разворковалась… Бедные мы. Сейчас утонем в море патоки. Да здравствует шампанское и свобода, как у пузырьков в бокале!
Пьетро смотрит на нее:
– Это песня Росси, я тоже ее слушал в твоем возрасте.
Он кладет ей руку на ладонь – Олли ее не убирает. Энрико замечает это. Олли улыбается Пьетро:
– А что, теперь ты сильно вырос?
– Нет. – Он берет бокал и ударяет по бокалу Олли. – Давай выпьем за самого незрелого тридцатидевятилетнего мужчину в мире. – Улыбаясь, он ей подмигивает.
– Кстати, – Эрика оглядывает всех, – я недавно прочитала одну статью в интернете, что ваше поколение называется middlescent. То есть вы ездите на скутерах, посылаете кучу эсэмэс, носите ультрамодную одежду, даже говорите по-молодежному. Но как по-вашему, почему вы себя так ведете?
Энрико задумывается.
– Из-за фундаментальной тревоги.
Дилетта улыбается:
– Как у Пессоа.
Энрико улыбается ей:
– Да, но наша много проще. Мы мечтали о любви, гнались за ней, обрели и потом потеряли. И так, день за днем, думая о том, что самое лучшее еще впереди, ожидая этого лучшего, мы потеряли свое настоящее…
Дилетта смотрит на него с сомнением:
– Действительно со временем становишься таким?
– Я – не такой.
Энрико смотрит на Алессандро:
– Да, ты не такой. Может быть, потому, что у тебя нет скутера и ты не делаешь всего того, о чем говорила Эрика. Но таких, как ты, – миллионы.
– В смысле?
– Людей, не сопротивляющихся жизни. Людей, которые не растут. Время проходит, они работают только для того, чтобы отвлечься… и в сорок лет ты уже не знаешь, как это сделать.
Ники прижимается к Алессандро.
– Я закупорила его песочные часы.
Эрика впервые подносит к губам шампанское.
– Вообще-то я не пью, но сегодня я решила напиться.
– Почему?
– Из-за Джорджо. Это мой парень, ему двадцать лет, а он уже такой.
– Ну так брось его!
– Нет, не смогу. Он хороший парень.
– Вот увидишь, настанет момент, ты оглянешься на свою жизнь, поймешь, что она прошла, и спросишь себя, где ты была все это время.
– Разве что Джорджо, поняв, что ты просыпаешься, не сделает тебе ребенка! – быстро вставляет Пьетро, на какое-то время выпавший из разговора, увлеченный беседой с Олли в дальнем конце стола.
Энрико смеется:
– Да, точно как сделала Кристина с Флавио, с которым мы видимся только на футболе: потом он вечно бежит домой.
– Ну ладно, – Пьетро встает из-за стола, – этот анализ прожитых лет кажется мне жестоким и беспощадным; а ведь на самом деле годы эти были по-своему прекрасны. Поэтому… я ухожу. До свидания.
Олли тоже встает следом:
– Пока, девчонки. Созвонимся!
Алессандро растерянно смотрит им вслед:
– Эй, куда это вы? Пьетро…
– Спокойно, мы просто проедемся на ее скутере. Я уже двадцать лет не ощущал эту дрожь от встречного ветра. С утра я еду в машине сначала провожать детей в школу, вечером – тоже, потому что иначе жена прическу испортит… А вот сегодня мне захотелось прокатиться! Могу я себе позволить одну, совершенно невинную, поездку на скутере по городу? Да или нет? И потом, Олли уже совершеннолетняя, она знает, как себя вести.
И, говоря эти слова, он берет ее под руку и идет к выходу. Повернув за угол, подходит к барной стойке.
– Посчитайте, пожалуйста. – Он улыбается. – Мне сделали такой подарок… – Он выразительно смотрит на Олли. – Это самое малое, чем я могу отблагодарить.
Олли кокетливо прислоняется к стойке.
– А ты знаешь, как я вожу скутер?
– Нет, но могу себе представить. Как представляю все остальное.
– Не может быть… – улыбается Олли лукаво, – у тебя фантазии не хватит.
И Пьетро вдруг ощущает себя молодым, смущенным, слегка неуверенным в себе. Он не знает, что ему делать, что говорить. Ему на ум не приходит ничего ироничного, циничного. Но он возбужден. Очень возбужден. Он быстро оплачивает счет, хватает чек, сует портмоне в карман и ведет Олли к выходу. Галантно открывает перед ней дверь, пропуская вперед.
– Я схожу за скутером и вернусь.
Олли уходит, покачивая бедрами, ей весело, она чувствует себя женщиной. Пьетро смотрит ей вслед. Делает глубокий вдох. Достает из кармана пачку сигарет. Вставляет сигарету в рот, зажигает и делает глубокую затяжку. И неожиданно ощущает полную свободу. Он никуда не спешит, ничем не занят, ничто его не ограничивает. А-а-аххх. Даже сигарета ароматнее, чем обычно. Подъезжает Олли и останавливается рядом с ним. В ногах у нее – второй шлем. Она наклоняется, чтобы достать его. Медленно наклоняется, улыбаясь ему. Их взгляды встречаются. Ее рука, и шлем между ног. Еще одна улыбка, это уже обещание. Но вдруг раздается голос:
– Пьетро! Это ты! Мне показалось, я видела твою машину!
Сюзанна и двое его детей стоят прямо перед ним. Лоренцо улыбается, этакий шестилетний мужчинка:
– Привет, папа!
Каролина тоже здоровается, немного поувереннее. Это нормально, ведь ей уже тринадцать лет. Пьетро быстро делает шаг навстречу Сюзанне и целует ее в губы:
– Привет! Какая неожиданность!
Он треплет волосы Лоренцо, быстро целует Каролину. Олли молча наблюдает за этой трогательной сценой. Пьетро справляется с ситуацией. Он снова на коне.
– Но какая приятная неожиданность! Серьезно! – И он поворачивается к Олли: – А, да, извините! – Он показывает дорогу: – Итак, я уже сказал, все время прямо, после следующего светофора повернете направо, потом все время прямо, и попадете на виа Венето.
Олли заводит мотор и срывается с места. Пьетро смотрит ей вслед. И качает головой:
– Невероятно! Как будто одолжение тебе делают! Ты им объясняешь, а они даже спасибо не скажут! Вот она, современная молодежь…
Сюзанна улыбается:
– Ты тоже когда-то был такой… Даже нет, ты был хуже! В молодости редко кто отличается воспитанностью. Помнишь, как ты делал? Ты спрашивал дорогу и, едва поняв, как надо ехать, уезжал, не дожидаясь окончания объяснения…
– Ну ты вспомнила… А что вы здесь делаете?
– Мы ходили к бабушке. Нас подвезла сестра, но ей нужно было сразу вернуться. Вот мы и идем пешком домой. А ты? – Сюзанна указывает на ресторан.
– Мы обедаем с Энрико и Алексом.
– Серьезно? Я так давно не видела Алекса. Дай-ка зайду поздороваюсь с ним.
