К удивлению Кассандры, за ней никто так и не зашёл. В назначенное для торжественного ужина и последующей вечеринки время она сама спустилась в нарядную залу и заняла место во главе богато накрытого стола. Все культисты — и, конечно же, Тео, уже ждали её.
Ужин прошёл на удивление неплохо — по левую руку от Касс обретался неугомонный мистер Томас Лавджой, который был сама любезность, по правую — Мария, щебетавшая без умолку, напротив же помещался Теобальд. Монах о чём-то беседовал с капралом, но время от времени Кассандра ловила на себе его непривычно изучающий взгляд. Казалось бы, Теобальд должен был уже устать от неё — шутка ли, молодому человеку пришлось на довольно длительное время стать её сиделкой. Но нет. То ли его занимали фамильные драгоценности и наряд, то ли общая ухоженность, которую она наконец соизволила продемонстрировать, но чем больше улыбалась Кассандра шуткам подруги, тем напряжённее и тоскливее становился взгляд гостя дома.
— Надеюсь, ты наконец перестанешь пялиться на своего евнуха и уделишь мне немного внимания, — Томас коснулся мизинцем тыльной стороны её ладони.
— Я не понимаю, о чём…
— Касс, я рассчитываю на первый танец, и, надеюсь, это будет по меньшей мере танго.
Томас Лавджой был дьявольски красивым мужчиной. Воплощённая мужественность от макушки до пят, от чёрных кудрей до широкой груди. Почему он решил заняться книгопечатаньем? Поди пойми, видимо в типографском деле он видел инструмент для достижения собственных честолюбивых целей. Сказать по правде, для этого хватило бы привлекательности и выгодного брака, не будь Лавджой столь же честолюбив, сколь и симпатичен.
Кассандра смогла только улыбнуться в ответ и продолжила поглощать отменного качества стейк. Томас был опасен как всё знаменитое семейство Борджиа вместе взятое, но чёрт возьми, если это не составляло львиную долю его притягательности!
Вечеринка началась неплохо — Касс с удивлением обнаружила, что Мария способна молчать, а Джейн, напротив, смеяться. Видимо, дело было в капрале, который, несмотря на ранение, старался быть для неё отличным спутником и в перспективе — танцевальным партнёром. Кроме того, они с Терренсом успели обсудить групповой портрет собравшихся — художника воодушевила возможность запечатлеть их такими, как сегодня — молодыми, роскошными и порочными. Будь у него при себе подходящего размера холст, начал бы тотчас, пока блики играют на изящной вышивке и золотят причёски, превращая их в ангельские нимбы.
Неприятным же открытием стал тот факт, что Сара, похожая в своём новом изумрудно-зелёном платье на выползшую греться на солнце змею, занялась одним из самых своих любимых дел — унижением. И кого! Капрала и Джейн! Прогуливаясь под руку с Марией вокруг зала, Касс случайно услышала, что портниха «рада за уродцев, которые наконец нашли друг друга». Томаса эта фраза заставила улыбнуться — он поспешил добавить, что капрал зря тратит свою победу в крокете на экономку. Ему следовало бы потребовать у Касс зачарованный на удачу амулет или, на худой конец, денег на свадьбу. Заметив её, мужчина поспешил принять свой обыкновенный тщательно выверенный байронический вид.
— Я уже говорил, что ты восхитительно выглядишь сегодня? — Томас склонил голову в поклоне и окинул Касс долгим изучающим взглядом, — тебе удивительно идёт серебро.
Мария, которую мистер Лавджой удостоил только вежливым кивком, отпустила локоть подруги и, прихватив со столика бокал шампанского, поспешила ретироваться.
— Пойду посмотрю как там Терри.
— Позвольте украсть вашу даму, мистер Лавджой? — раздался позади Кассандры голос Теобальда. Она почувствовала его дыхание на тыльной стороне своей шеи и рефлекторно расправила плечи. Всё происходит одновременно и слишком медленно, и слишком быстро — в любом случае, не в том темпе, который бы устроил Кассандру. Том широко улыбнулся, что не предвещало ничего хорошего.
— Собираетесь нарушить одну из заповедей, брат Теобальд?
Кассандра отступила вправо, становясь между мужчинами таким образом, чтобы им не пришлось смотреть друг на друга поверх её макушки. Вечер, что называется, переставал быть томным. Ситуации не улучшало и то, что Томас словно бы невзначай коснулся пышного банта, украшавшего поясницу Кассандры.
— Только одну, как я уже и сказал. И, возможно, не убий, если вы продолжите портить наряд мисс Галер.
— О, — усмехнулся Томас, — пожалуй, жизнь мне дороже всех дамских нарядов. Удаляюсь.
Это плохо. Он вряд ли забудет обиду и уж точно постарается сделать пребывание монаха в Саммерфилд-парке абсолютно невыносимым.
— Мы ещё говорим, Том, — попыталась было спасти положение хозяйка вечера, но книгопечатник был уже на полпути в другой конец зала, где обреталась мисс Сара.
Так Кассандра осталась один на один с Теобальдом Крейном. Тот по-мальчишески застенчиво улыбнулся и предложил ей руку. И как она раньше не замечала, насколько он красив! Не как греческая статуя из музея и уж точно не как принц из книжки, а как-то по-особенному. В его высоких скулах и проницательных глубоко посаженных глазах Касс виделась и надёжность, и тоска, и, о боже! даже желание. Осталось только понять, желание чего.
— Потанцуем? — сказал он, ловко поворачивая её к себе и устраивая руку на тонкой талии, — это мне не запрещено.
Сразу захотелось узнать список всех вещей, которые позволено делать монаху ордена святого Варанаса. Но Кассандра только улыбнулась и вложила свою ладонь в предложенную руку. Она собирается танцевать, танцевать, танцевать и думать только о том, насколько близко к ней прижимается самый роскошный мужчина в этом зале.
14 глава
Они много танцевали, и ещё больше пили. Ну, по крайней мере, она. Всем и каждому в золотом зале, похожем на роскошное поле, по которому кто-то разбросал фамильные драгоценности британской королевской семьи, было известно, что всё для них может закончиться в один момент. Да-да, именно для всех, а не только для Кассандры. У них у всех есть перед глазами пример её родителей — и многих других, недостойных, не справившихся, не достаточно сильных.
Кассандра усаживается на постель — резное произведение столярного искусства, которое помнит ещё её бабку — и мысленно возвращается в полный зеркал и взглядов зал.
Теобальд улыбается, прижимая её к себе. От монаха пахнет мылом, благовониями и нагретой на солнце тканью. Его магией, вот что это за запах. Магия света, чуждая, должно быть, всему существу Кассандры, которая привыкла к тёмным подвалам, книгам в обложках из человеческой кожи и Творец знает чему ещё. Он пахнет весной и надеждой, пахнет счастливой жизнью у тёплого моря — всем тем, о чём Кассандра Галер в её нынешнем состоянии может только мечтать.
Рука монаха скользит по её талии. Тепло. Кассандра выгибает поясницу, еле заметно вздрагивает, когда их животы соприкасаются. В серых глазах монаха ей чудятся золотые — нет, солнечные, — искры. И она не может перестать на них смотреть. Они гипнотизируют, и ритмичный танец только усугубляет положение.
