— Ты был прав, — она замедляет шаг на лестнице и без меры напряжённый монах чуть было не натыкается на её спину, — надо было самой всё рассказать, чтобы теперь не объясняться. Но что сделано, то сделано. Посмотрим, на что теперь меня хватит.
И она даже улыбается через плечо. Тео молчит и уже привычно перебирает чётки в кармане. Кассандру этот звук поначалу бесил — раздражающее напоминание об отце Юлиусе — но вскоре стал практически родным. И за это щёлканье, вместе с человеком, который его издаёт, она тоже несёт ответственность. Вырасти, Кассандра Галер.
Саммерфилд-парк по своему обыкновению хранил молчание. Он тоже был в какой-то степени обижен на хозяйку — как она могла расстроить заботливую Джейн? Как могла решить устроить в подвале что-то настолько нехорошее, когда они только-только приноровились жить с этим мерзким капищем? Но вместе с тем дом помнил малышку, которая цеплялась за юбки матери, когда та, хохоча, неслась в подвал. Помнил девочку-подростка, хмуро смотрящую на бесконечные ряды носилок с ранеными и километры кровавых бинтов. Помнил её бессонные ночи в кабинете — Кассандра работала с финансами и пыталась понять, как помочь “Русалочьему ключу” стать лучше.
Разговоры по душам всегда давались Кассандре тяжело. Будь у неё такая возможность, она с удовольствием спихнула бы на Джейн и её, но вот беда — лучшая подруга была начисто лишена ораторских талантов. И определённо не собиралась их ни приобретать, ни развивать.
Подруга… мозг цепляется за это слово. Подруги ли они до сих пор? Поймёт ли её Джейн или, что более вероятно, осудит, посчитав малодушной трусихой? Вот уж кому стоило возглавить отделение культа — она горит делом, мечтает разобраться со своим проклятьем, верна и не изводит себя излишними терзаниями по поводу моральных аспектов. Но у Кассандры есть преимущество — она, чёрт подери, наследница в первом поколении, до недавних пор истово веровавая в иных богов. Если они забрали маму с папой, то смогут и вернуть, верно? Нет конечно. Это всё заблуждения, славные сказки, в которых нет места крови, слизи и ошмёткам перекрученного чужой волей разума. В этом-то и кроется их с Джейн отличие. Она упёртая, а Касс — в вечных сомнениях. Именно поэтому всё пошло наперекосяк.
Разговоры по душам всегда давались Кассандре тяжело — но от этого сбежать не получится, как ни старайся.
Она входит в малую гостиную — синие обои, кресла на гнутых львиных ножках и много напряжения. Капрал и Томас стоят напротив Джейн, а Мария и Сара сидят, внимательно глядя на вошедшую хозяйку дома. Экономку оборвали на полуслове — об этом свидетельствовал звонкий фарфоровый стук её идеально белой челюсти.
— Я не собираюсь выслушивать ни от кого из вас то, что священник на меня плохо влияет, и что нас всех разгонят милититы, — не то чтобы у неё был план, но настолько важный разговор надо было начинать не таким образом. Впрочем, лучше так, чем никак — давно пора выйти из тени, Тео был прав.
— Я хочу сказать… с чего мы вообще решили, что инопланетное создание, способное уничтожить Землю, будет заботиться о твоей беременности, твоём раке или твоём лице? Не говоря уж о желании устроить революцию или захомутать президента. Шепчущий не способен на созидание, и всё, что нас ждёт — это смерть, сейчас или чуть позже. Мы не станем их апостолами и не перенесёмся к звёздам. Мы все умрём, и я не хочу быть за это ответственной.
— Я ухожу, — просто сказал Томас.
— И я, — добавила Сара.
Джейн молча вышла из комнаты, даже не взглянув на подругу. Кассандра так и осталась стоять, прямая и напряжённая, с дрожащими пальцами и гулкой пустотой в голове. Тео усадил её в освободившееся кресло и налил бренди из початой бутылки, золотившейся на кофейном столике.
Неловкое молчание нарушил Терренс.
— И что ты предлагаешь делать с моей болезнью?
Как будто бы она знает! Но в этом-то всё и дело. Они всегда полагались только на сияющее светлое будущее, когда Шепчущий проснётся и решит все их проблемы. Никогда прежде культисты, эти прекрасные, одарённые всеми талантами (включая магические) люди не пытались взять жизнь в руки. Всегда находился кто-то, кто “знает, что делать”. Бесконечные врачи, знахарки, мудрые учителя, продавцы покрытых плесенью фолиантов — они-то были в курсе. Вернее, делали вид. Так почему бы бывшим шепчущим не открыть глаза и не попробовать наконец-то справиться со всем самостоятельно?
— Заглянем в книги, обратимся к монахам. Начнём делать хоть что-нибудь, — Кассандра глубоко вздохнула и заставила себя повернуться к старому другу, — если уж наших сил в теории должно хватить, чтобы открыть глаз ужасной твари из иной вселенной, то уж с твоим телом мы как-нибудь справимся?
— Ну уж ребёнка ты мне не сделаешь, — нервно хихикнула Мария, нахохлившаяся в соседнем кресле, — а это, сама понимаешь, для меня животрепещущий вопрос.
— Ты сначала мужа своего проверь. При всей моей любви к Бастору, может дело всегда было и не в тебе вовсе?
— Меня беспокоит, что мисс Доу нас покинула, — молчавший до сих пор капрал тяжело вздохнул. И обеспокоенное выражение лица именно этого человека заставило сердце Кассандры заныть с новой силой. Что она может ему ответить? Что сейчас откроются двери и мисс Половинка вбежит обратно, заливая подвижную половину своего лица слезами? Это враньё.
— Рано или поздно она всё поймёт. В конце-то концов, мы ей нужны, потому что я сомневаюсь, что старый хрен из Лондона будет беспокоиться об ирландской девчонке, которую продали её собственные родители.
— Какая ты меркантильная!
Тео положил руку на плечо напрягшейся было Кассандре. Не то чтобы это как-то успокаивало или ободряло, но большего в данный момент у неё не было. Довольствоваться нужно тем, что имеешь, сколько и что бы это ни значило.
— Я хочу сказать, что очень сомневаюсь по поводу того, что Шепчущему и ему подобным есть дело до нас. Они не в состоянии понять, что мы чувствуем, что нам приходится выносить и почему мы вообще этим терзаемся. Скорее всего, открыв все глаза, мы просто разрушим весь мир и всех убьём.
— И тогда никаких туфель? — Мария вопросительно и удивительно озорно изогнула брови.
— Никаких.
— И никакого кофе?
— Совершенно точно нет.
— В таком случае, я на это не согласна. Давайте ослепим эту тварь, она мне никогда не нравилась.
Камень с души — но кто сказал, что у них всё получится? Пусть Тео и одарённый, а сама Касс готова пожертвовать хоть всей кровью, чтобы навсегда оставить Иного бога без одного глаза, с большой вероятностью они подвергают себя во-первых смертельной опасности, а во-вторых — преследованию со стороны Трёглазого лиса.
Пусть сначала дотянется. Кассандра обожала своих родителей — но не является их продолжением и хочет отомстить тому, кто заставил их пожертвовать жизнью ради мерзости под Саммерфилд-парком. Пусть приходит.
17 глава
Так или иначе, дело должно быть сделано, и отложить ритуал не получится при всём желании. Следующего полнолуния можно и не дождаться — если из Лондона прибудет Трёхглазый лис, взбодрённый рассказом Томаса, Сары и Джейн о том, что его любимая подчинённая вздумала учинить бунт, у них не будет ни единого шанса. Старик силён, что неудивительно, учитывая, что он положил на алтарь оккультных знаний большую часть своей жизни. Если Кассандре требовалось жертвовать целые пробирки крови, то ему хватало и капли на то, чтобы превратить свою жертву в комок перекрученных костей и мышц. Ни при каких условиях, в здравом уме и трезвой памяти, Касс бы не хотела переходить дорогу этому человеку. Но какой здесь может быть здравый ум? Никакого, конечно же — так или иначе дело должно быть сделано.
