Дориана сграбастали, стиснули в объятьях, словно потерянного и вновь обретённого родного брата. Он даже не успел отпрянуть.
– Какого… Да отцепись ты от меня!
– Пойдём скорей, пойдём! – вампир ухватил его за рукав и потащил было за собой. – У нас творятся невероятные вещи! Эта девчонка…
– Сказал же: отцепись! – вырвался Дориан, успев с досадой понять, что ему попался безоружный.
И вдруг обмер.
– Погоди. Кто, ты сказал?
Вампир затараторил, начал рассказывать, перескакивая с одного на другое, и, слушая его, Дориан автоматически прибавил ход.
«А ведь и правда. Невероятные вещи».
– И после этого она опустила огонь. Мне позволили выбраться, чтобы отыскать тебя, а потом…
Дориан не стал дослушивать. Впереди показалась арка, в которой плясало аметистовое пламя – не сплошное, а в несколько узких столпов. Огненная решётка.
Он замедлил бег, ненадолго остановился… И, не обращая внимание на поражённый взгляд попутчика, покрыл оставшееся расстояние спокойным, по-военному чётким шагом.
Дориан вплотную подошёл к огню.
«Звали?» – хотелось задать небрежный вопрос. Но не вышло.
Свет резал глаза. Дориан отчётливо видел его: льющийся из руки свет, гневный и чуждый в их мрачном подземном мире. Свет и девчонку…
Дориан не сразу признал в скрюченной, как побитый пёс, фигуре, что находилась недалеко от неё, стоящего на коленях Аббата. Казалось, он хочет сделаться как можно меньше и незаметней, всё время порывается отползти, но свет – этот яркий, жестокий свет, не совсем дневной, но и не тот, что испускало «Солнечное Око», – буквально пригвождал его к месту. Аббат был объят ужасом, Аббат был по-настоящему жалок.
Взгляд обежал тронутое разрушениями пространство, задержался на шестиугольнике пламени и красноглазых тенях, что вжимались в стены…
Лицо обдувало холодом. Словно Дориан, разгорячённый после грога с корицей, сунул голову в распахнутое окно под Рождество.
«Невероятные вещи».
Дориан усмехнулся своим мыслям. Расправил плечи. И сказал – громко, чтобы и за гудением пламени услышали:
– Я здесь!
Девчонка чуть обернулась, снимая колдовскую защиту арки, и в то же мгновение разглядела его. Аббат трепыхнулся было – но крест не сдвинулся ни на дюйм и продолжил гореть столь же ярко.
Девчонка его узнала. Чем ещё объяснить изумлённо открытый рот? Однако она быстро захлопнула его и выпрямилась – с усилием, но горделиво. Под глазами залегли глубокие тени, и вообще её вроде как пошатывало малость… Но на лице не было и следа слёз. Только хмурая, упрямая сосредоточенность.
– Дрейк… – простонал Аббат, из последних сил поднимаясь на ноги, и Дориан перевёл взгляд на его обожжённый, ободранный лик. – Забери… Забери её с собой. Ув-веди отсюда…
Соглашаться сразу было бы подозрительным. Дориан скривил губы, подбоченился и сказал как можно более нагло:
– Забрать? Не понимаю! Что здесь творится, Аббат? Причём здесь я?
Аббат сжал и разжал руки с обломками когтей. Проорал с былой яростью, что когда-то заставляла низших вампиров трепетать:
– Прекрасно знаешь, причём!.. Именно поэтому ты станешь её проводником! А теперь забирай дев… – он поперхнулся от скошенного в его сторону электрически-голубого взгляда, заново набрал воздуха в грудь, – …з-забирай её – и больше не появляйся!..
Дориан сузил глаза в иглы-щёлки. Глянул на девчонку, что так и стояла к нему вполоборота. Презрительно бросил:
– Ну, пошли.
Слепящее сияние потухло. Девчонка опустила крест, без единого движения погасила огненные ловушки. Пожалуй, чересчур быстро – а вдруг кто-нибудь оклемается да кинется? – но никто и не думал нападать.
И это впечатляло.
Дориан дождался, пока она выйдет из арки, и зашагал на выход, понемногу убыстряя шаг. Девчонка, не отставая, пошла след в след.
На тёмные залы медленно опускалась звенящая тишина.
Глава 13. Остралия откладывается
Подземный мир больше не трясло. Мало-помалу вибрация в стенах успокоилась, и мелкая живность стала вновь самоубийственно кидаться под ноги: тут мелькнул голый крысиный хвост, там – пробежал паучий выводок…
Девчонка пыхтела за плечом – смертельно-усталая, с неровно колотящимся сердцем. Знать бы, что она думает. А ведь стоит обернуться, пристально заглянуть в глаза…
Нет. Не будет он читать её мысли. Некогда.
Дориан свернул в знакомый ход. Вдалеке показалась сетчатая кабина подъёмника.
Распахнуть дверцу, кивком указать девчонке зайти внутрь. Запрыгнуть самому и надавить на нужную кнопку… Готово!
Долгий тоскливый звук. Кабину слегка тряхнуло и стало медленно поднимать вверх. Девчонка забилась в самый дальний угол – подальше от него, но Дориана это не волновало. Он с нетерпением достал часы, откинул крышку… И мысленно чертыхнулся.
Ну разумеется опоздал.
– Блеск. Просто блеск!
Дориан громко защёлкнул крышку, заставив девчонку подпрыгнуть в своём уголке, выдернул из кармана билет на «Королеву Мэри». Досадливо поморщился, смял его в крохотный комочек и пульнул за пределы сетки, в темноту.
«Опоздал. Теперь месяц ждать».
Дориан вздохнул. Кабина поднималась через не могу, подвывала металлическим, не выспавшимся зверем. Дориан повертел шеей по сторонам и, наконец, упёрся взглядом в девчонку.
«Порождает огонь, как у Стивена Линга… А сейчас трясётся как осиновый лист…»
Дориан окинул её, с ног до головы, изучающе-презрительным взглядом. С новым вздохом спросил:
– Звать как?
Девчонка напряглась, нервозно дёрнула рукой, в которой так и находилось будто прилипшее к ладони распятие.
– Дайана… – она запнулась, однако, начала вновь, произнесла потвёрже: – Дайана Элейн Ридделл.
– Бездомная, да? И вдобавок умеешь фокусничать?
На это девчонка не ответила, но побелела так, что, казалось, прямо здесь грохнется в обморок.
– И что мне с тобой делать… – пробормотал Дориан в сторону. В это время кабину ощутимо подбросило.
Приехали.
Дориан скосил глаза на девчонку:
– Ладно, потом придумаю. Пошли, – и добавил, хмыкнув: – Ридделл…
Он первым вылез из кабины, оглядел небольшое, похожее на плохо освещённую комнату, пространство без окон и видимых проходов. Нашёл рычаг, чтобы открыть в стене потайную металлическую дверь, – и она отъехала в сторону с чмокающим звуком. В проём хлынул свет.
Дориан невозмутимо прошёл вперёд, дождался девчонку и запечатал выход. Характерный сухой щелчок, и дверь – помятая, в оспинах застарелой ржавчины – слилась с обшарпанной стеной. Снаружи не откроешь.
