Однако в целом она была весьма довольна своим Проводником. Конечно, Дайана старалась никак это не показывать. Отвечала подколом на подкол, парировала, когда вампир начинал ёрничать… Постепенно в ней нарастала уверенность в собственных силах; медленно, но верно Дайана становилась в этом мире своей – и внешне, и внутренне. Она не переставала удивляться невероятным достижениям человека: всем этим чудесным приспособлениям для езды, мореплавания, полётов… Новым профессиям, изобретениям для дома, великолепным зданиям и строениям…
Как-то вампир обмолвился, что в городе есть Дворец Королевы – Бакингем-Хаус, и Дайана ощутила, как в предвкушении новых открытий заколотилось сердце.
– Покажи мне!
Это было на обратном пути домой. Они вновь шли по набережной: вампир – позёвывая на ходу, Дайана – торопясь за ним вприпрыжку.
– Не сегодня, Ридделл…
– Ну пожалуйста!
Резкая остановка. Удивлённо вытянутое лицо.
– Я что-то стал туговат на ухо. Мне послышалось, ты сказала «пожалуйста».
Дайана кивнула, заставляя себя неотрывно глядеть ровно в центр его зрачков.
– Хм… – вампир потёр подбородок. Отвёл взгляд, потом – снова посмотрел на неё и, хмурясь, проговорил: – Сегодня уже поздно. Можно прогуляться туда утром… Ридделл, ты будешь себя хорошо вести?
– Да.
– Целый день?
– Да.
– Не будешь приказывать? Топать ногой? И ехидничать?
Дайана с готовностью покивала, глядя на него честнейшими голубыми глазами. Вампир сомневался, явно считая, что такая покладистость с её стороны уж очень подозрительна. Но в конце концов оттаял:
– Что ж. Ладно, – сказал он и, немного поразмыслив, добавил: – Если сдержишь обещание – я, пожалуй, куплю тебе мороженое.
– Мороженое? А что это? – мгновенно прищурилась Дайана.
Вампир улыбнулся.
На следующий день она поднялась ни свет ни заря. Подхватила рюкзачок, наскоро умылась и чуть ли не с разбегу влетела в комнату Дориана. Конечно же, вампир ещё бессовестно дрых: он лежал на самом краю дивана, растянувшись на нём во всю длину.
Дайана перепрыгнула через гитару, мимоходом кивнула бюстику Королевы Вероники… И, шагнув к самому окну, сильным, резким движением распахнула занавески.
– Подъём!
Вампир дёрнулся спросонья. Невнятно вякнул что-то – и грохнулся с дивана.
– Что, что за…
Дайана прошла к бамбуковому столику. Присела на краешек, чтобы оказаться почти на одном уровне с вампиром, который копошился на полу.
– Доброе утро. Ты обещал сводить меня в Бакингем-Хаус.
Вампир наконец поднялся. Непрерывно моргая, уставился на окно, в которое в кои то веки бил яркий, радостный свет.
– Какого… – вампир проглотил ругательство и, раздувая ноздри, уставился на Дайану сверху-вниз. – Ты зачем окно открыла?
– Чтобы разбудить, конечно, – с невинным видом ответила Дайана. – Ты разве в курсе, что долго спать – вредно? К тому же, – она позволила себе крохотную улыбку, – тебе нужен свет. У тебя абсолютно нездоровый цвет лица.
– Кто бы говорил! – парировал вампир и принялся, ворча, отряхивать одежду и волосы.
Дайана встала, хлопнула по столику рукой.
– Ну ладно. Я буду в саду. Приходи, – улыбка её стала шире, – когда закончишь обирать с себя пылинки.
…Вслед ей неслось уже привычное: «Несносная девчонка!».
***
Месяц перевалил за середину. Дайана проводила время в прогулках и чтении, стараясь не думать, что ещё немного – и ей придётся в одиночку исследовать мир. Она привыкла к этому дому, саду, комнате… Чего и говорить, к вампиру – тоже привыкла…
Но спрашивать у него разрешения остаться здесь она не станет. Ни за что не станет, – твёрдо решила Дайана ещё давно, на мосту. Скоро она снова станет одиночкой. Но это одиночество будет не тем, что вымораживало всю её душу в Хокклоу. Теперь всюду будут кишеть люди – не те странные и пугающие существа, как в её замке, а самые настоящие, из плоти и крови. Они не знают её, не знают, что она сделала. Но, быть может, она ещё сумеет с кем-нибудь подружиться… Найдёт себе дело…
Дайана отметала мысли о грядущем. Но почти каждый вечер по новой обходила дом, словно стараясь его запомнить, – в точности так же, как перед своим давним побегом запоминала Хокклоу. Брала в руки старинные статуэтки и книги, гладила шёлк занавесок…
…А однажды – отыскала картину.
Она обнаружилась на чердаке. Задвинутая в самый дальний угол, прикрытая пустыми рамами и полуистлевшей ветошью.
Дайана присела рядом. Смахивая пыль и паутину, провела по холсту рукой.
На неё смотрела счастливая молодая семья. Слева сидел кареглазый мужчина: смуглый от загара, с аккуратно подкрученными усиками и в костюме с иголочки. Справа – женщина с милой улыбкой на тонких губах, одетая в закрытое, до самой шеи, синее платье. А в середине примостился мальчишка, очень похожий на них – Дайана так и впилась в него взглядом.
Это был улыбчивый, весёлый мальчуган самого неугомонного вида. Взъерошенный и черноволосый, он даже на картине сидел чуть кривовато, словно порывался куда-то бежать. В одной руке он зажимал что-то, от чего вниз тянулась тонкая серебряная цепочка. Ему было лет десять.
Дайана долго смотрела на картину. Думала о Джеймсе Ридделле, тщетно пыталась вспомнить свою мать и хоть каких-нибудь родных… А затем – тяжело поднялась и, прежде чем уйти, забрала картину с собой.
В тот день Дайана повесила её в большой гостиной. Казалось, там и было ей самое место: над камином, на выцветших от времени обоях темнел прямоугольный, подходящий по размеру след. Дайана отступила на несколько шагов, разглядывая свою работу, и несмело улыбнулась. Да, это было её место. И чистая гостиная, что совсем недавно была запущенной, закутанной в пыльный саван, только сейчас по-настоящему ожила.
Разглядывая пространство, заигравшее новыми красками, Дайана отступила ещё на шаг – и натолкнулась на что-то.
Она развернулась, чтобы ощутить, как улыбка сходит с лица.
Потому что позади стоял вампир. Вампир, что, очевидно, прятался в гостиной всё это время.
Но смотрел он вовсе не на неё.
На картину.
Сердце тревожно заколотилось.
– Я… я подумала, – неловко, словно пытаясь оправдаться, начала Дайана, – что это будет неплохо выглядеть здесь. Такой портрет и…
Вампир не ответил – ни грубостью, ни ехидством. Даже не посмотрел в её сторону. Только впадины щёк стали как будто глубже, а в лице проявился чуть синеватый оттенок. Вампир словно окоченел, накрепко примёрз к месту.
Дайана облизала губы. Во рту быстро и неприятно пересохло.
