Дориан стих. После – покачал, будто не веря, головой.
«Чёрт, а я ведь буду и по этому скучать…»
Он снова глянул на Ридделл. Затем достал часы, откинул крышку и присвистнул:
– Первый час! Так почему же вы не в постели, юная леди?
Она усмехнулась в ответ и растянулась на жёсткой крыше – так же, как минуту назад растянулся он.
– Не хочу.
Дориан захлопнул крышку, но брегет не убрал. Сидя, продолжил держать его, солнцем вверх, в пальцах.
– Вот и я не хочу, – сознался он.
Девчонка, лежащая побоку с ним, молчала долго. Но потом всё же села на черепицу и нарушила молчание. Похоже, она долго не решалась это спросить:
– Ты ведь скоро уедешь? В Остралию… Да?
Дориан подбросил брегет в ладони. Поймал.
– Да.
– А… почему?
Целую минуту Дориан молча подкидывал серебряную вещицу в руке, и она крутилась, будто плывущая в ночных водах юркая рыбка. Девчонка смотрела на его движения как завороженная. Тоже молчала. Ждала ответа.
Взгляд обратился в никуда, серебро то жгло, то холодило пальцы, а в левой стороне груди становилось то легко… то тяжело.
И Дориан ответил – вопросом на вопрос. До конца не понимая сам, почему отвечает.
– Знаешь, из-за чего меня зовут Двуликим?
Девчонка отрицательно помотала головой.
– Я был Истребителем в четвертом поколении, – проговорил Дориан. – Таким же, как мой отец, дед, прадед… Но в то же время другим. Слишком рисковым, чересчур безбашенным… Этаким сорвиголовой… Мне всегда не хватало ни терпения… ни здравого смысла… ни холодности, что были присущи предкам.
Он помолчал, странно двигая челюстями. Потом продолжил, не глядя на Ридделл:
– В тайной гильдии Истребителей наша семья всегда была в почёте. Каждый из моих предков достигал высот Мастера. Их обещал достигнуть и я… Дрейки с давних пор уничтожали вампиров, что незримо для простых граждан охотились в Альбии… И один раз удостоились благодарности от самой Королевы… – Дориан слабо улыбнулся. – Так что… Я учил тебя тому, что знал и применял сам. И я… В общем, я успел доучиться до Подмастерья, когда всё это вышло. Отец лично натаскивал меня, был строг, но справедлив. Всегда справедлив. И говорил, что Дрейкам всегда везёт… Но однажды это везение отключилось.
Дориан засмеялся. Тихо и страшно, смехом, который походил на сиплый кашель умирающего.
– Это случилось более века тому назад. В тот день мы с отцом крепко поссорились. Днём раньше я чуть не отправился на тот свет: не рассчитал силы, когда решил потягаться с новой шайкой вампиров, что облюбовала один райончик Линдо… И напарников едва не подставил… Отец сказал, что прекращает моё обучение. Мне не оставалось ничего, кроме как подчиниться. И я ушёл. Напоследок швырнув ему на стол этот брегет.
Дориан сжал серебряные часы в пальцах. Разжал, раскрыв меченую ладонь.
– Этот брегет, – медленно повторил он, не отрывая от часов взгляда, – переходил из поколения в поколение. Я должен был получить его только в шестнадцать. Но получил в десять – за особые заслуги…
Дориан еле слышно вздохнул и продолжил. Теперь слова приходилось выдавливать сквозь зубы:
– Весь вечер и почти всю ночь я промотался в пабах и на улице. Как мне ни хотелось, мне не встретился ни один вампир, на котором можно было бы сорвать злобу. И я побрёл домой, не зная, что меня там ждёт…
Дориан в сердцах укусил губу. Закапала кровь, но он этого будто не заметил. Хрипловато зашептал, отчего девчонка придвинулась вплотную:
– На первом этаже царила тишина. Беспорядочно лежали убитые, с разорванными глотками, слуги… Зато на втором, судя по звукам, ещё кипела битва. Я побежал туда, не помня себя…
В горле нарастал ком. Ширился, распирал, сдавливал.
– …на лестнице кружился прах. То здесь, то там поручни были измазаны алым. Держа наготове клинки, я стремительно влетел в большую гостиную… чтобы увидеть, как отец стреляет в пленённую мать своей последней пулей.
Девчонка содрогнулась всем телом, ладонью закрыла рот. Дориан почувствовал, не увидел этого.
– Они были в ловушке. Ему не оставалось ничего другого – только избавить её от мучительной смерти… А что после произойдёт с ним – уже было не в счёт… – прошептал Дориан сквозь застрявший в горле комок. – Но тут появился я.
Он покосился на девчонку, силясь улыбнуться:
– Не думай, Ридделл, я не изрубил врагов в капусту. Я подставился, как последний щенок. Онемел от ужаса и шока, оказался схвачен… И пока меня обращали в вампира – просто так, ради издёвки над отцом, – я видел, как навсегда затухают его глаза. А затем – отключился. Умер… Мне было двадцать.
Девчонка издала судорожный вздох.
– Кто это сделал? Ведь обычные вампиры не могут…
– …войти без приглашения, да, – с мрачным торжеством кивнул Дориан и ощерился, глядя в ночь. – Не знают истинных имён Истребителей, и где они живут, потому что Гильдия хранит их тайну… Конечно, им всё рассказали… Их впустили. И знаешь, кто? Наш дворецкий. Клятый ублюдок, решивший обрести Бессмертие ценой жизни Истребителя… Он предал семью, открыл в урочный час дверь…
Девчонка ахнула, стиснула побелевшие кулаки. Спросила с яростью:
– И они обратили его?
Дориан улыбнулся шире. Безрадостной, но ужасающе хищной улыбкой.
– Нет, конечно. Они просто отдали его мне. Когда я пробудился.
– А что… что было потом?
– Потом… – повторил Дориан, перестав улыбаться. – Да ничего хорошего. Обращение полностью меняет тебя. Выбивает душу. Я не чувствовал ни скорби, ни жалости… Ничего, кроме лютого, бесконечного голода… Я ушёл из дома. Присоединился к убийцам семьи… И ещё долго странствовал вместе с ними, прежде чем присягнул на верность Аббату. О, да… Я был настоящей грозой Альбии… Именно тогда меня назвали Двуликим. В память о том, кем я был… И кем стал. Но однажды…
Дориан посмотрел на часы. Ощутив на губе кровь, смазал её тыльной стороной ладони.
– …однажды вампир по кличке «Двуликий» совершил ошибку. Убил мимоходом одну местную ведьму.
Дориан почувствовал, как девчонка замерла. Выдержал паузу, потом – заговорил снова:
– С тех пор я стал двуликим по-настоящему. Её предсмертное колдовство вернуло мне жизнь, душу… Не всю, какой-то кусок… Когда это случилось, я потерял сознание в переулке. А очнулся, ощутив на лице тепло. И шарахнулся от луча солнца, который… не причинил мне вреда. А затем пришли воспоминания.
Дориан спрятал брегет в карман. Замолчал, но вскоре продолжил:
– Несколько лет после этого меня занимала одна лишь месть. Я нашёл каждого, кто был причастен к резне в доме Дрейков… И уничтожил. А потом вернулся в родной город.
