На выходе швейцар предложил вызвать для нее такси. Марта отрицательно покачала головой. Такси было роскошью, которую она не могла себе позволить. Ее сегодняшний шикарный вид был фикцией, блефом. На самом деле Марша была беднее церковной крысы, донашивала платья за сестрой и экономила на всем. Она жила в крошечной комнатенке, где умещалась одна кровать. Все деньги уходили на билеты на поезд, чтобы в пятницу вечером добраться до загородного дома Айрис. Она понимала, что даже это ей не по карману, но не пропускала ни одного уик-энда — слишком дороги для нее были эти дни.
В нескольких метрах впереди нее у тротуара остановилась машина. Из нее вышел Винченцо и внимательно поглядел на Маршу поверх крыши своего новенького серебристого «феррари».
— Залезай. Я подвезу тебя.
— Рыцарь с большой дороги, — проговорила женщина дрожащим голосом, не зная, плакать ей или смеяться. Что бы она ни сказала, чего бы ни сделала, это не оказало бы на Винченцо ни малейшего влияния. Он напоминал ей грузовик из первого фильма Стивена Спилберга «Дуэль» — она испытывала то же самое леденящее душу ощущение: как бы она ни старалась, он будет продолжать наезжать на нее.
— Мы еще не покончили с этим делом. Пытаясь спрятаться от пугающего взгляда черных глаз, которые проникали, казалось, в самую ее душу, Марша опустила голову.
— Оставь меня в покое.
— Ты от меня так просто не избавишься, — зловеще произнес он. — Садись в машину. И немедленно!
Ясно было одно — она должна узнать, что он имеет в виду под «этим делом». Винченцо был безжалостен, горяч и переменчив, как вулканы его родины, но, по крайней мере, одно ясно — с ума он не сошел.
Она покорно залезла в машину.
— Я даю тебе шанс, — с расстановкой произнес Винченцо, не пытаясь завести машину.
— Шанс? — недоуменно повторила она.
— Ты должна уволиться со своей работы.
— Уволиться? Ты что, свихнулся?! — воскликнула Марша вне себя от негодования.
— Если ты этого не сделаешь, то обстоятельства потребуют того, чтобы я кое о чем намекнул в соответствующем месте, — тихо и угрожающе произнес Винченцо. — Это ты-то финансовый менеджер? Да, да, как видишь, я знаю, что тебя собирались повысить. И не желаю, чтобы ты опять запустила свои маленькие, но грязные лапки в чужие деньги!
До этого, стараясь не смотреть в его сторону, Марша застывшим взглядом уставилась в ветровое стекло. Теперь же она повернула голову так резко, как будто он дернул за привязанную к ней веревочку.
— Ты намекаешь на то, что мне нельзя доверить деньги? — прошипела она, с ненавистью глядя на него широко открытыми глазами.
— Я не намекаю, я знаю точно. — Винченцо посмотрел на нее с жестокой иронией. — И пожалуйста, не гляди на меня своими невинными голубыми глазками — не подействует. Четыре года тому назад ты совершила преступление, и хотя закон оказался недостаточно проворным, чтобы отыскать твои следы… мне это удалось, — с расстановкой произнес он сдавленным от сдерживаемой ярости голосом. Его взгляд стал злобным. — У меня до сих пор имеются улики, с которыми я легко смогу упечь тебя в тюрьму…
— В тюрьму? — только и смогла произнести Марша пересохшими, трясущимися губами и вновь взглянула на него, не веря своим ушам.
— Злоупотребление служебным положением в корыстных целях. Суд сурово подходит к такому обвинению. И тебе все еще могут предъявить его.
Побелев как снег, Марша безуспешно пыталась проглотить комок в горле. Злоупотребление служебным положением. Он обвиняет ее в том, что она, имея доступ к деньгам фирмы, присваивала их.
— Ты сошел с ума… Я бы никогда не сделала ничего подобного, — возразила Марша слабым, дребезжащим голосом. Неужели он мог поверить, что она способна на такое?
— И если бы я позволил тебе, ты прекрасно продолжала бы это занятие, — ледяным тоном заявил Винченцо, чей профиль в проникающем сквозь ветровое стекло уличном свете казался чеканным изображением на старинной монете. — Но я не позволил. Я вышвырнул тебя, и ты, забрав украденные деньги, как будто исчезла с лица земли!
— Это не правда. Я не крала никаких денег! — пронзительно выкрикнула Марша. Сердце ее билось как сумасшедшее.
Ледяной взгляд Винченцо вновь сказал ей, что все ее вопли не.произведут на него никакого впечатления.
— А я думала, что ты уволил меня из-за того… из-за того, что я переспала с тобой! — Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы произнести эти слова, она не могла смотреть ему в глаза.
— Боже мой! Судьи непременно расплачутся, когда услышат от тебя подобное объяснение, — ответил Винченцо, криво усмехаясь. — Ты официально уволена за должностное преступление.
— Знаю, но я…
— Кстати, в тюрьмах полно активных лесбиянок. Такая маленькая, хорошенькая белокурая куколка, как ты, наверняка придется им по вкусу.
Марша, в диком ужасе откинувшись назад, ударилась головой о дверцу машины.
— Я не попаду в тюрьму… я не сделала ничего плохого!
— Во всяком случае, в сфере благотворительности ты уже действительно не сделаешь ничего плохого, — с холодной угрозой в голосе заверил ее Винченцо. — С твоими финансовыми талантами ты способна на любые жульнические махинации. И я желаю, чтобы ноги твоей не было…
— Но я ничего не сделала… я честный человек! — беспомощно лепетала Марша, с отчаянием чувствуя, как почва уходит у нее из-под ног.
— Если ты вынудишь меня, я все расскажу Шульцу и смогу подтвердить это неоспоримыми доказательствами, — беспощадно заявил Винченцо. — А старомодный мистер Шульц, если только узнает, что ты не в ладах с законом, не преминет сообщить об этом властям.
— Но если уж ты так уверен в моей вине, то почему сам не сообщил им? — бросилась в безрассудную атаку Марша, пытаясь найти хоть какую-нибудь основу для защиты.
— Это походило бы на обвинение в убийстве при отсутствии трупа. Ты ведь исчезла, яко тать в ночи. — Винченцо расслабленно откинулся назад, внимательно наблюдая за ней из-под угольно-черных ресниц. — Кроме того, меня недолго утешала перспектива увидеть тебя за решеткой. Вскоре этого мне стало мало. И я решил, что наказание должно соответствовать преступлению…
— Я не совершила никакого преступления… почему ты мне не веришь? — молила она.
— Ты использовала наши разговоры в постели для своей выгоды…
— Какие разговоры в постели?
— Ты вытянула из меня эту информацию, как настоящая профессионалка. Одурачила меня. Чуть было не испачкала меня в своей грязи. Не сомневаюсь, если бы тебя поймали, ты бы заявила, что действовала от моего имени, — очень тихо произнес Винченцо, и каждое его слово тяжело падало в напряженной тишине. — А теперь давай, изображай из себя глупенькую белокурую куколку и настаивай на том, что понятия не имеешь о противозаконности своих поступков.
