— Что собираешься делать?
— Изъять у Ермолиной знания и передать Тимофею, — уверенно ответил я. — Ты ее отвлечешь, чтобы я мог это проделать незаметно.
— Если собираешься бить по голове, то лучше взять Глаза, — деловито предложил Серый. — У него какой-никакой, а опыт в этих делах есть. То есть точно не до смерти стукнет.
— Бить не собираюсь, — усмехнулся я. — Мне просто нужно, чтобы она не видела, что я что-то делаю. Почувствовать не почувствует.
— Ага… Удачно я ауру снял с этого мутанта, — внезапно оживился Серый. — Можно ей показать и попросить совета.
— Точно, так и сделаем, — согласился я.
— Печатка у тебя появилась приметная, — внезапно сказал он.
— Вишневского, — согласился я. — Думаешь, опознают?
— Мальцев — сто пудов. Уверен, он каждый вражеский артефакт до последнего камушка изучил. Я б на твоем месте убрал.
На моем месте снимать артефакт ни в коем случае нельзя было, потому что медуза тогда сразу впитается в меня и получит доступ к моей памяти. При мысли о такой возможности стало неуютно.
— Мальцев знает, что мы герб Вишневского забрали. Я ему скажу, что снял с трупа врага — может, напротив, порадуется, что труп спалили без остатка?
Мумию главы клана я пока не тронул: не до того было, да и, возможно, при нем могли быть другие управляющие артефакты.
— Все равно лучше не светить. Слишком нехорошие слухи ходили про Вишневских. Или… — Он бросил на меня короткий взгляд, а потом вновь вернул его на дорогу. — Или изъятие возможно только с помощью него?
— Умный ты человек, Серега, — усмехнулся я. — Да, возможна однократная передача, после чего артефакт перестанет работать.
Делиться с ним инфой о возможностях основной медузы я не стал, потому что твердо решил ее испепелить так же, как и мелких ранее. Изучить сначала все, что там есть, вытащить то, что может понадобиться — и выжечь в лаборатории Вишневского все до белого пепла. Иные способы ведут туда, откуда нет возврата.
— А у Ермолиной останутся знания?
— Нет, я ж сказал: у нее изыму, передам Тимофею. Клонировать не получится.
— Жаль, — загрустил Серый. — А то бы наштамповали целителей.
— И клинику бы открыли, — в тон ему вздохнул я. — С косметологическим отделением, о чем так мечтает Ермолина.
— И откроем, — усмехнулся он. — Исполним заветную женскую мечту, так сказать. А что Ермолина к клинике отношения иметь не будет — так на все воля божья.
Вера Серого в мои способности придавала уверенности и мне. На самом деле, я не был столь убежден, что смогу использовать в должной мере. Хорошо бы провести испытание, но на ком? Не лезть же к Серому в голову? У каждого должно быть право на собственные секреты. Во всяком случае до тех пор, пока они не собираются вредить нашему клану.
— Так, — сказал Серый, — когда машина остановилась у старой квартиры, — у тебя где-то минут сорок до того, как нужно будет ехать и всех собирать. Успеешь.
— Посмотрим, — уклончиво ответил я. — Ты же понимаешь, что я не знаю, сколько по времени получится.
— Сразу полевые испытания, — неодобрительно сказал Серый. — Да еще чужой технологии.
— Можешь предложить другой вариант?
— Знаешь, если даже ты ей просто вычистишь знания, уже хорошо будет, — он расплылся в злой улыбке. — Ибо нефиг.
В квартире оказались обе сестры Ермолины, что, с одной стороны, осложняло задачу, а с другой — давало фору во времени, потому что за Полиной не нужно было заезжать.
— Ты прям молодец, Полина, — заявил Серый сразу, как мы вошли в квартиру. — В последнее время с таким усердием занимаешься.
— Аня говорит, что если не заниматься, то сильного мага из меня не получится. А я хочу быть сильным магом. — Полина ответила с улыбкой, но взгляд ее вилял, останавливаясь где угодно, только не на нас. — Ярослав, ты почему сегодня в школе не был?
— Да проблемы в поместье, — ответил я, решив не сообщать, что там я если и появлюсь теперь, то только на экзамене. — Но ты же мне расскажешь, если я что-то важное пропущу?
— Конечно. — Полина покраснела, как будто уже утаивала это важное.
— Чай будете? — спросила Аня, отвлекая внимание от сестры.
— Да мы по делу… — намекнул Серый.
— А дело как-то помешает выпить чашечку? — удивилась Аня, которая явно не собиралась нас пропускать дальше кухни.
Странное дело, квартира моей матери, в которую Ермолину пустили пожить ради ее безопасности, а распоряжается Аня уже так, словно жилплощадь ее собственная.
— Да нам, в сущности, все равно, где обсуждать, — ответил я, прикинув, что на кухне будет даже удобнее: пространство небольшое, прикоснуться так, чтобы это показалось случайным, не составит труда. Медузка уже растеклась по руке, готовясь выведать все вражеские секреты.
Возможность отправить ее в разведку выдалась тут же. Аня чуть притормозила, и я в нее врезался, сделав вид, что задумался. При этом я дотронулся до ее руки, и медузка сразу же всосалась, через мгновение дав мне полный доступ к Аниному сознанию.
Но для начала я устроился за столом и притворился ужасно уставшим: откинулся, прислонившись к стене, и закрыл глаза, чтобы было проще соединиться с медузой. Параллельно я начал прикидывать, какую защиту нужно добавить в артефакт, чтобы избежать проникновение такой пакости уже в меня.
Аня захлопотала, выставляя на стол блюдо с пирогом, и участливо интересовалась, сильно ли мы проголодались. На всякий случай я заглянул в ее чувства ко мне, но там не было ни стыда, ни раскаяния, лишь одна ненависть. Странное дело, она ненавидела меня за то, что от Мальцевых ее вытащил я, а не Роман. А еще за знания, которых не было у Романа, но были у меня. Возникло чувство, что я вляпался во что-то дурно пахнущее, и я невольно поморщился.
— Голова болит? — сразу спросила Аня. — Давай полечу?
А в голове у нее промелькнуло: «Порадуйся напоследок, гаденыш».
— Не надо, — резко ответил я. — Это просто откат после сегодняшнего. При применении посторонней магии он усилится. Полчаса-час — и пройдет сам.
От ее мыслей я постарался отключиться и направился туда, где были знания по целительству. Они выделялись на моем плане яркими зелеными сгустками. Медуза впитывала их в себя как губка, цвет ее при этом становился интенсивней, а сама она словно плотнела. Я успел попереживать, что она не сможет все впитать, как знания по целительству закончились.
Тем временем Серый воспроизвел иллюзией ауру химеры и расспрашивал Аню о возможностях вернуть парню естественный вид.
— Не с моими нынешними умениями, — притворно вздохнула Аня.
В голове у нее пронеслось: «А и знала бы — не сказала. Укрепление чужого клана — не в интересах Глазьевых». Судя по всему, она уже чувствовала себя частью другого клана. Я вздохнул и отдал медузе приказ затереть скопированное в сознании у Ани. Вскоре на месте зеленых сгустков была чернота, готовая принять другие знания. Справившись с соблазном подкинуть ей что-нибудь, я скомандовал медузе быть готовой к выходу. Рыться в голове Ермолиной дольше необходимого я не собирался: это оказалось на удивление противно, как я ни пытался дистанцироваться, время от времени до меня долетали отголоски ее мыслей, весьма нелестные для меня. Возможности медузы позволяли подправить отношение Ани ко мне. Да что там отношение — сейчас я смог бы ей внушить, что она влюблена в меня, а к Глазьеву испытывает одно лишь отвращение. Но сделать так означало стать на ту же скользкую дорожку, что и Аня. Нет уж предатели нам не нужны. Кто предал один раз — предаст и второй. Не буду же я постоянно рыться у нее в голове и править?
