— По закону мы имеем право опротестовать, приведя доказательства, что права Ярослава Кирилловича Елисеева при опекунстве его матери ни в коей мере не ущемлялись, потому что у него было все необходимое, в том числе учитель по магии, — сказал Иван.
— Можете. Но мы примем во внимание, только если свидетельствовать будут персоны не менее значимые, чем Егор Дмитриевич Глазьев, — с явной насмешкой ответила дамочка. — Кроме того, учитель, которого якобы нанимала Елисеева Вера Андреевна, должен быть по статусу не ниже Елисеева Андрея Дмитриевича.
— Благодарю вас, — Иван церемонно поклонился. — Мы постараемся раздобыть свидетельства в ближайшее время.
Мы вышли из кабинета, и я набросил полог от прослушивания.
— Есть кто на примете? — спросил Иван. — Тот, кто может поручиться?
— Лазарева спрошу. Он лицо заинтересованное. У нас общее производство может рухнуть при смене регента. Нужно только это до него довести.
— А с учителем что делать будем? — забеспокоился Серый. — Он не может быть вымышленным лицом, у него должна быть определенная репутация.
— Я сначала Лазареву позвоню. Если он не согласится свидетельствовать в нашу пользу, то и учителя смысла искать не будет.
— Было бы идеально, если бы он согласился, — оживился Серый. — Возможно, после его свидетельства удастся замять вопрос с учителем.
— Ты лицо этой грымзы видел? — скептически спросил Иван. — Она будет четко следовать инструкции. И это я еще молчу, что за это четкое следование ей наверняка заплатили.
— Не лучше ли было переоформить этот клятый договор с Глазьевыми? — в сердцах бросил Серый. — Сплошные убытки.
— Не лучше, — ответил я. — И я тебе уже объяснял почему. Один раз нагнут — остальные поймут, что тоже могут это делать. Мы — клан слишком мелкий, чтобы не быть гордым.
Я вытащил телефон и набрал Лазарева. Ответил он не сразу, я уже думал сбрасывать звонок и перезванивать позже.
— Да, Слава? У тебя что-то срочное? Извини, я несколько занят. У меня совещание.
Голос был немного взвинченным, значит, распекал только что кого-то. Возможно, безопасников: они точно у Лазаревых лажают.
— Извините, что беспокою, Андрей Кириллович. Но дело очень срочное, напрямую касающееся договора между нашими кланами. Боюсь, что без вашего вмешательства производство в ближайшее время заглохнет.
На родственные чувства тоже можно было надавить, но мне показалось, что материальная заинтересованность позволит куда лучше показать глубину проблемы.
— Что случилось?
— На активы моего клана собирается наложить лапу мой второй дедушка. Его поддерживают Глазьевы. Если Елисеев дорвется до моих денег, от них ничего не останется. Я не смогу поддерживать производство.
— Что я могу сделать?
— Приехать в Палату и поручиться за мою маму.
— Буду через полчаса, — четко ответил он и отключился.
— Поручитель у нас в кармане, — сообщил я и набрал теперь уже полковника Ефремова.
— Добрый день, Дмитрий Максимович! — радостно сказал я, лишь только он взял трубку.
— Добрый, Елисеев, — благодушно отозвался полковник. — Чем порадуешь? Никак артефакт собрался сдавать?
— Пока нет, Дмитрий Максимович. Остался еще один неупакованный Вишневский. Но в ближайшее время сдам. И можно купол снимать.
— Не торопись. Поступило указание, — полковник выделил голосом слово «указание», подчеркивая, что приказ поступил с самого верха, — купол снимать не раньше, чем мои орлы пройдутся по всем помещениям и убедятся, что ничего опасного не осталось.
— Твою ж!.. — не сдержался я. — Да вы издеваетесь, Дмитрий Максимович?
— Не я, Ярослав, не я, — сразу открестился он. — И чтобы доказать тебе честность моих намерений, проверим мы территорию бесплатно.
— Да это, поди, у вас в обязанностях вписано, — не поверил я его альтруизму.
— Не без этого, Елисеев, не без этого. Но только мне решать, к кому мы приедем раньше, а кто будет ждать очень долго, смекаешь? Вот к тебе мы приедем сразу, как позовешь.
— Спасибо, Дмитрий Максимович, — почти искренне сказал я. — Но боюсь, это теперь будет нескоро.
— Скоро, нескоро — неважно. А чего звонишь-то, если не по делу?
— Как раз по делу, Дмитрий Максимович. Проблема у меня. В регистрационной Палате требуют предъявить им учителя по магии.
— Эк они обнаглели… — удивленно отреагировал полковник. — Взятку, поди, вымогают?
— Там все сложнее. Вы же понимаете, что я не могу пригласить учителя?
— Разумеется.
— Поэтому у меня к вам просьба: будьте моим официальным учителем.
На другом конце трубки повисло молчание, потом Ефремов кашлянул и спросил:
— Елисеев, а ты не обнаглел, часом?
— У меня ситуация безвыходная. Если я не предоставлю учителя, то меня ограбят на все деньги, которые у меня есть, и я даже не смогу вам выплатить премию. — Я намекнул на обещание представить меня императору. Правда, представление теперь откладывалось на неопределенное время, в связи с новыми требованиями по поместью. — Вы же не согласитесь ждать моего совершеннолетия?
— От ведь жук, — даже с восхищением сказал Ефремов. — Конечно, не соглашусь. Договор есть договор: услуга оказана — деньги уплачены. Только так. И все же я в толк не возьму, зачем мне подписываться на то, чтобы представлять твоего учителя?
— Так вам прямая выгода, Дмитрий Максимович.
— Это какая же?
— Во-первых, вы улучшаете отношения с моим учителем. Я же ему непременно расскажу, кто мне помог. Во-вторых, для вас самого куда лучше будет выглядеть если поместье очистит ваш ученик, а не левый пацан, согласитесь? Можно сказать, я спасаю репутацию Императорской гвардии. То есть для вас это огромная репутационная выгода.
— Сколько? — спросил он уже по-деловому.
— Для вас — бесплатно.
— Елисеев, шуточки отставь, серьезный вопрос.
— Дмитрий Максимович, вы думаете, я не найду на таких условиях кандидата в учителя? — удивился я. — Да, мне нужна ваша помощь, но вы и сами выигрываете в результате. Я вам первому предложил исключительно из хорошего отношения к вам. Ах да, еще и потому, что вы хотели пообщаться с моим учителем. — Он молчал, поэтому я добавил: — Настоящим учителем. Ну, вы понимаете о ком я?
— Да понимаю я, Елисеев — раздраженно ответил он. — Не дурак.
— Ну вот. Вы имеете значительную репутационную выгоду. Согласитесь, что за такого ученика, как я, краснеть не придется. Только гордиться.
— Ты нагл не по годам, Елисеев.
— То есть вы отказываетесь? — уточнил я, делая вид, что собираюсь завершить разговор.
