— Дмитрий Максимович, вы пострадавших опрашивать будете?
— Да что там опрашивать. Ваш юрист их наверняка уж опросил от и до, — благодушно улыбаясь, ответил Ефремов. — Вот копию опросов я у вас попрошу, да. А пока ты обещал экскурсию по особняку.
— По всему особняку не выйдет. Только второй этаж с жилыми комнатами — ответил я. — Да и то там не все в порядке. Но пойдёмте, Дмитрий Максимович, чего время тянуть?
Пусть Императорская гвардия и пообещала присмотреть за моими, но я бы предпочел делать это лично. Я не знаю сил ни Императорской гвардии, ни Глазьевых. Не хотелось бы определять экспериментально и мстить постфактум.
— А и правда, чего тянуть? — согласился полковник. — Ярослав, ты же не будешь возражать, если я немного поснимаю внутри?
— Не буду, — скрепя сердце согласился я.
А ведь я только что придумал как можно спасти последнюю медузу: создать иллюзию ее нападения и последующего уничтожения. Без телефонной съемки можно было бы обойтись простой иллюзией, теперь потребуется сложная и плотная, потому что я уверен: в Императорской гвардии это видео будут под лупой изучать. Или вообще не рисковать?
— Вы знали Вишневских? — спросил я, когда мы уже подходили к защитной пленке на лестнице.
— Лично? Знал, разумеется. Серьезные игроки были. Многие вздохнули с облегчением, когда их не стало.
— Это касается и главы клана, и его супруги?
— А с чего ты вдруг о ней? — неожиданно напрягся полковник.
— Ее же комнату будем вскрывать, — удивился я. — Вот и думаю, какие могут ждать подлянки. Второе лицо клана, как-никак.
— Да ни боже мой, — фыркнул полковник. — Скажешь тоже, второе лицо клана. Да она была задвинута так глубоко, как только можно было. Вишневский не приветствовал ее контакты с кем бы то ни было. Она даже в благотворительных фондах не состояла, не говоря уж о посещении выставок или театров. Считай, она из дома и не выходила почти.
— И даже это ее не уберегло, — философски заключил я. — Участвуй в делах клана, не участвуй — конец один.
Как только я понял, что у этой особы не могло быть интересной информации, или могло, но исчезающе мало, то решение показательно уничтожить медузу окончательно укрепилось. Но знаний все равно было жалко, так что я невольно вздохнул.
— Да не переживай, там непричастных не было, — уверенно ответил полковник. — Все всё знали и соглашались.
Подозрения, что знали отнюдь не все, у меня были. Вишневский вполне мог на своих воздействовать посредством медуз, и тогда даже те, кто изначально были против, через некоторое время становились за.
Тем временем я сделал проход в защите, пропустил полковника и заделал за нами дыру. Опасаться было уже нечего, но привычка осталась.
Первым делом Ефремов подошел к саркофагу, оценил количество двухлитровых банок с наклейками и одобрительно хмыкнул.
— Хорошая работа проделана, даже не верится, что пацаном.
— У меня хороший учитель, — напомнил я.
Ефремов шутку оценил. Гулко захохотал, оживив сразу тишину в коридоре. Она перестала казаться столь зловещей. По дороге полковник заглядывал во все комнаты, чтобы убедиться, что там и впрямь ничего нет одни голые стены, выжженные до кирпичей.
— Сурово ты с ними.
— Мне гарантия нужна. Я планирую тут жить и родных перевезти, — напомнил я. — Мне нужно, чтобы чужой поганой магией тут не воняло.
— Похвальный выбор, — кисло сказал полковник. — Но здесь может быть куча полезной информации.
Похоже, он так и носится с идеей вытащить отсюда что-то, что можно использовать во вред врагам, то есть на благо родины.
— Если она здесь есть, она отсюда не выйдет. Я предупреждал. — И добавил для вескости: — Решение Варсонофия. Кто я такой, чтобы с ним не соглашаться? Я ни за что не пойду против него. Я не самоубийца.
— Ну да, — разочарованно сказал полковник.
Мы стояли напротив комнаты, в которой был последний труп, и я разминал пальцы, готовясь к уничтожению фиолетовой пакости, влезавшей в мозги. Полковник встал рядом, пихнул в бок и проникновенно спросил:
— Может, все-таки?..
Отвечать я не стал, снял защиту с комнаты, после чего через дверь просочилась фиолетовая медузка. Печатку я не надевал, но все равно она выбрала полковника то ли как лицо более знающее, то ли как лицо, более толстое. Как там происходил выбор, я не интересовался.
Зафиксировал я её буквально в паре сантиметров от лица полковника, который отшатнулся уже после этого. Будь он один, среагировать не успел бы точно. И был бы у меня подконтрольный полковник Императорской гвардии. Заманчивая перспектива…
Тем не менее медузу я зафиксировал ближе к полу и принялся жечь.
— Вот ведь пакость, — проворчал Ефремов, присоединяясь со своими заклинаниями.
Похоже, демонстрация медузы лучше любых слов доказала, что такое надо не изучать, а уничтожать. Заклинания полковника оказались послабее моих, но он не прекращал выжигание, остановился, только когда от медузы осталась кучка белесого пепла. Совсем мелкая кучка. Да и медуза была не из крупных. Наверное, на каждую задачу — свой размер. Вряд ли в голове жены было что-то значительное, но я все равно огорчился, что не удалось ознакомиться. А ведь полковник даже телефон не достал.
— Что же вы не снимали, Дмитрий Максимович?
— Не поверишь, напрочь забыл, — расхохотался он. — Правильно Андрей Кириллович говорил: опасная это пакость, сразу видно. Но ты справился, молодец.
Он снисходительно похлопал меня по плечу с видом учителя, принявшего экзамен у ученика, и сделал шаг, застыв на пороге комнаты. Я остановился рядом с ним.
— Да уж, выдохнул полковник.
Комната была забита куклами: они сидели, стояли, лежали на всех возможных поверхностях. Даже в паре гамаков, прикрепленных к потолку, расположились небольшими компаниями. Создавалось впечатление, что комната принадлежала маленькой девочке, а не солидной женщине, имевшей не только детей, но и внуков. В пышных вычурных одеждах различных эпох, куклы смотрели на меня, словно маленькая фарфоровая армия, ожидавшая приказа. Сама же владелица этого кукольного царства лежала у двери, вцепившись высохшими костяшками в пышный ковер, на котором даже следов пыли не было.
— Вот так и узнаешь чужие секреты, — смущенно кхекнул Ефремов. — Ты точно все это будешь сжигать? Кажись, здесь ничего опасного нет.
В этом я с ним был согласен, но не потому, что мне что-то казалось, а потому, что уже просканировал комнату и выяснил, что никаких магических ловушек никаких спящих заклинаний, вообще никаких магических проявлений, кроме бытовых, в комнате не было. Да там вообще не было ничего стоящего внимания, кроме кукол. Даже сейфу места не нашлось.
— Думаете, не стоит? — с сомнением спросил я.
