— О как. — Он крутанул головой. — Спасибо.
— Вместо спасибо лучше расскажи, чем опасен Надзор?
— Загреметь за решетку у них — раз плюнуть, — недовольно скривился Серый. — А уж с браслетиками или без — суд решает. Чаще — с браслетиками.
— Ты про блокираторы?
— Про них, родимых.
— Довелось походить?
Мага передернуло.
— Довелось. Молодой был, глупый.
Я невольно преисполнился сочувствием. Я походил в браслетиках ровно по той же причине: молодой был, глупый, подпустил сучку Илинель слишком близко.
— Женщины… — понимающе протянул я.
— Сопляк, чтобы ты понимал? — разозлился Серый. — Тебе до проблем с женщинами еще расти и расти. — Тут он вспомнил, что я — не совсем Ярослав, и уточнил: — А тебе сколько лет на самом деле?
— Четырнадцать, — невозмутимо ответил я. — Как в паспорте указано, так оно и есть.
Недострой был давний. Я бы даже его назвал не недостроем, а развалинами. На одной стене частично разрушился бетон, и она зияла дырами, сквозь которые проходили арматурные штыри, гнутые и ржавые. Остальные три крепкими тоже не выглядели, по ним змеились трещины в самых неожиданных местах. Казалось, стукни — и все рассыплется.
— Это точно недострой, а не заготовка для усыпальницы мага? — поинтересовался я.
Серый хохотнул, поддел носком ботинка кусок кирпича и ответил:
— На себя намекаешь? Слишком важная усыпальница для твоей персоны. Не боись, пацан, не трону и рассчитываю на ответную любезность с твоей стороны.
— Я на тебя и не нападал. Но здесь и без нас трупов хватало, ведь так?
Похоже, это здание для ритуалов не использовал только ленивый: было исчерчено все свободное пространство. Руны переплетались, создавая самые немыслимые комбинации. Некоторые сочетания были смертельно опасны, если их активировать.
— Чувствуешь эманации смерти? — заинтересовался Серый.
— Наблюдаю человеческую тупость. Ты же не собираешься здесь ничего активировать?
— Разумеется, у нас был договор только на показ.
Серый затер ногой рисунок, рядом с которым стоял, и принялся изображать свой — круг со вписанной в него шестилучевой звездой. Затем наступил черед рун. Айлинг был прав — законы магии едины для всех миров. Наверняка, даже не зная ни единого слова из местного языка, я бы смог объясниться с ними на рунном. Или нет?
— Стоп. — Я ткнул носком кроссовки. — Почему здесь хвостик загнут не туда?
— Что значит не туда? — удивился Серый.
— То и значит. Для вызова он должен быть опущен. У тебя поднят.
Серый встал с корточек, сидя на которых он проводил художественную роспись по полу, и недоверчиво спросил:
— Ты уверен?
— Абсолютно.
А также в том, что просто так меня из этого тела теперь не выковырять. Случайностью тут не пахнет, тут целенаправленно вселяли меня. Но зачем?
— У тебя не возвращение, а призыв. Почему призыв?
— Да почему призыв? — запальчиво спросил Серый. — Я второй раз проводил, первый все нормально прошло: кого звали, тот и вернулся.
Потому что был ближе. Неужели все-таки случайность?
— Какой идиот учил тебя рунам?
— Да кто меня учить рунам будет? — буркнул он. — Так, записки чужие нашел. По ним работаю.
— Покажешь?
— Э, нет. Прости пацан, но у нас каждый за себя. Я не создаю себе конкурентов.
— Ты уже создал себе проблемы, — заметил я.
Ломающийся подростковый голос не был достаточно убедительным, поэтому я провернул детский фокус, который выглядел устрашающе, а на деле был лишь световой обманкой: создал маленький шарик, совершенную копию файербола, но при этом абсолютно безвредную. Им можно было лишь осветить что-то, но не поджечь или испепелить. Я подбросил его пару раз в руке, следя за реакцией Серого, и развеял с громким хлопком. Серый, который завороженно провожал каждое движение шарика, испуганно вздрогнул.
— Мне кажется, мы можем быть полезны друг другу, — предложил он.
Он не подозревал, насколько был прав. Мне жизненно важен был взрослый маг, знающий местные реалии.
Интерлюдия 1
Император Дамиан был грузноват. Виной этому были нелюбовь ко всякого рода физическим и магическим действиям и любовь ко всякого рода излишествам. Покойный император пытался наставить сына на путь истинный и даже договорился с сильнейшим магом своей страны о том, что тот примет в ученики наследника. Но Дамиану не хотелось учиться, а хотелось иметь власть. Не править, нет: занятие это скучное и недостойное просвещенного монарха. Управлять должны специально назначенные люди, которых в случае чего всегда можно отстранить, обвинить и даже казнить.
Последнее было совсем уж крайней вынужденной мерой. Не любил Дамиан грубого зрелища повешения или отрубания головы, но приходилось потакать чужим низменным вкусам. А в случае Мальгуса — еще и необходимости. Дамиан честно считал Мальгуса другом, но увы — государственная необходимость часто встает над дружбой. В народе начали усиленно курсировать слухи о том, что он, Дамиан, приложил руку к убийству своего отца. Слухи следовало пресечь, для чего найти виноватого и показательно казнить. К несчастью Мальгуса, на эту роль подходил только он. Илинель тоже так считала. Более того, именно она и предложила столь изящное решение проблемы и пообещала поспособствовать. Дамиан промучилсяминут пятнадцать, что для него было чрезвычайно долго, но потом дал себя уговорить. Слишком много знал Мальгус, и хотя к смерти покойного императора не имел никакого отношения, но мог задать очень много неудобных вопросов.
Дамиан не был совсем уж черствым и неблагодарным, поэтому предложил другу зелье «Легкая смерть», этакая милость операторской семьи, позволяющая приговоренному уйти в мир иной счастливым, не испытывая ни малейших мук или сожалений. Но Мальгус отказался, как выяснилось, у него была на то веская причина.
— Лучше бы я казнил Айлинга! — в сердцах бросил Дамиан, когда упомянутая персона уже ушла, и сам император остался лишь вдвоем с Илинель.
К слову, проблему Дамиана маг не решил, лишь отсрочил на год. Сказал, что Мальгус в своем праве. И это самому императору! Наглость некоторых магов не имеет границ.
— Дорогой, — проворковала Илинель, — неразумно лишаться самого сильного оружия.
— Хочешь сказать, что этот старый маразматик не дал бы схомутать себя так просто, как Мальгус?
— У него нет слабостей. Нет друзей нет любимой женщины. Собственность есть, но попробуй туда попасть без его позволения. — Илинель нежно улыбалась, словно признавалась в любви. — Он сложная фигура. Нам не по зубам. Пока.
Но зубы растут, и рано или поздно она доберется своими острыми зубками до шеи старого мага. Потому что место главы Совета по Магии обещано ей, а освободится оно только после смерти Айлинга. Айлинга, который коварно расстроил их планы с Дамианом своим вмешательством.
