Аргумент оказался убедительным, и мама отправилась искать подходящий флакончик. Коробка с лекарствами стояла у нас в ванной. Мама вытащила ее из шкафчика и с тяжелым вздохом начала перебирать, раздумывая, чем можно пожертвовать. Судя по всему, жертвовать она не хотела ничем. Пришлось взять отбор в свои руки и вытащить оттуда пузырек с высохшим йодом и просроченные глазные капли. После чего сбежал с добычей, оставив маму разбирать лекарства, среди которых она наконец нашла и те, что стоит уже выбросить.
У себя я сразу прошелся нужным заклинанием, и пузырьки засияли как новые, лишившись своего содержимого полностью. После чего аккуратно лезвиемотсек оба донышка.
— Ярослав, а промыть? — спросила мама за дверью.
Стучать она не стала, но и не вошла.
— Я отмыл, — отмахнулся я, не очень-то и погрешив против истины: заклинание как раз было отмывающим.
— Ты все измажешь йодом.
Я открыл дверь и вручил ей остатки от пузырьков, чтобы успокоилась. Мама оторопело поглядела на блестящие останки, заглянула в комнату, йода на поверхностях не обнаружила и успокоилась.
— Когда только успел? — проворчала она, прежде чем уйти.
Вопрос был риторическим, поэтому отвечать я не стал, вернулся к донышкам, из которых нужно было сделать зачарованные линзы. Далось это непросто, к концу многочасовой работы я чувствовал себя так, словно меня использовали в пахотных работах. Но зато заготовки получились на славу. Для самих артефактов требовалась ясная голова и точные руки, поэтому я отправился спать. Уже почти засыпая, решил попытаться навестить Полину. Та уже спала и во сне разговаривала с сестрой. Сестра была очень похожа на саму Полину, только старше и, пожалуй, менее симпатичной. Слушать я разговор не стал, сказал сразу:
— Ермолина, еще раз полезешь ко мне целоваться при маме, будешь объясняться с ней сама.
— А без мамы можно? — услышал я, уже выходя из ее сна.
Отвечать на такой провокационный вопрос я, разумеется, не стал.
Глава 21
Утром артефакты доделывать не стал: по самым скромным прикидкам, работы там было на пару часов, да и вариант неудачи никто не отменял. Конечно, можно было прогулять школу, но мне нужно было обдумать основной материал для артефакта и соединение его с линзой. Склонялся я к дереву: материал, конечно, хрупкий и недолговечный, зато хорошо держит заклинания, если его дополнительно магией не накачивать для усиления. А вот если усиливать, то сам артефакт будет живучей, но требовать зарядки чаще. Но мне же нужна времянка, так? Успешность артефакта зависела еще и от вида дерева, и даже от того, насколько оно успело просохнуть, то есть стать мертвым. Размышляя о плюсах и минусах, я добежал до дома Серого.
Тот еще спал, но при моем появлении подскочил и сонно буркнул:
— Ты бы еще раньше приперся. Невыспавшийся маг — злой маг, в курсе?
Я чуть не расхохотался ему в лицо: наверное, он и не проснулся толком, если пытается на автомате мне грубить. Но сон для мага — дело действительно святое, поэтому я примирительно напомнил:
— Пока первые накопители не получились, придется два раза в день проверять. Делаю я это, когда удобно мне. Поэтому дрыхни с чистой совестью, я проверю и уберусь.
— Прям идеальная любовница поутру, — проворчал Серый и хмуро почесал не слишком волосатую грудь. — «Милый, я тебе завтрак под стазисом оставила и ушла».
Спать он не пошел, вместо этого внимательно пронаблюдал за всеми моими действиями, словно подозревал в чем-то. И зачем тогда было давать ключи? Заклинания оказались в норме, но я их подновил в неодобрительной тишине и пошел на выход.
Я уже почти открыл дверь, как решил просканировать лестничную площадку и обнаружил там пожилую женщину. Можно было, конечно, наложить пару иллюзий на дверь и отвод на себя, но я вспомнил про любовницу и не удержался от маленькой мести.
Ориентацию Серому я портить не стал и вышел из квартиры в образе весьма сексапильной штучки, из тех, что пожилые особы обычно называли проститутками за глаза, а иной раз и в глаза. Та, что стояла на площадке с громадной сумкой на колесиках, наверняка за словом в карман не лезла. Маленькая, плотная, совершенно седая, но выцветшие глазки смотрели грозно и замечали все вокруг: и короткую юбку, и яркий макияж, и шпильки, на которых не всякий удержится. Я бы лично и пробовать не стал, но иллюзия на то и иллюзия, чтобы показывать невозможное.
— Доброе утро! — жизнерадостно поздоровался я. Иллюзию на голос накладывать не стал, но постарался сделать его максимально похожим на женский.
— Ох… — она на меня воззрилась, как на пришелицу с того света, потом спохватилась и сказала: — Доброе, коли не шутишь.
— А для чего мне шутить? Мы теперь часто будем видеться.
Нос у бабульки заострился от любопытства.
— Никак Сереженька остепенился?
Я смущенно потупился и хотел было поковырять кончиком туфли пол, но решил, что это выход из образа.
— Не совсем, но я над этим работаю.
— Работаешь — это хорошо. А где? Раз уж в такую рань собралась на работу, наверное, где-то в бюджетной организации. Не в поликлинике ли? — оживилась она и выкатила в мою сторону свою монструозную сумку.
Так. Кажется, моя шутка вылезла мне боком: что бы я ни ответил, она наверняка найдет применение моей деятельности.
— Ой, я опаздываю, — фальшиво спохватился я и бросился вниз по лестнице.
Только внизу я вспомнил, что нужно было добавить постукивание шпилек по ступенькам, на которое топанье кроссовок совсем не похоже. Старушенция этого не отметить не могла.
— Магичка, значит, — донеслось мне вслед задумчивое. — Тоже хорошее дело. Зелья бодрящие — это раз…
Размах чужого воображения я узнавать не стал, нанес на себя отвод глаз, сбросил иллюзию и вышел из подъезда. Времени до начала занятий оставалось не так много, поэтому я побежал, параллельно гоняя магию по каналам. Занятие это уже стало настолько привычным, что иной раз я начинал его уже автоматически. Но оно того стоило: процесс изменения каналов и источника запустился и двинулся с такой скоростью, словно стремился наверстать за месяц упущенное за десять лет. Если бы сегодня мне замерили уровень, замеряющего он бы уже заинтересовал.
За квартал до школы я снял отвод и уже спокойно дошел, уверенный, что больше ни во что не вляпаюсь. И вот там-то прямо на входе меня отловил физрук.
— Елисеев! — рявкнул он мне в ухо и ухватил за плечо. — Ты почему на тренировки не ходишь?
— Я хожу, — обреченно напомнил я. — Трижды в неделю.
— По борьбе. А надо по бегу.
— У меня времени на ваши не хватает.
— Мозгов у тебя не хватает, Елисеев. У нас послезавтра соревнования, а ты ни на одной тренировке не был. Как тебя допускать к столь важным соревнованиям?
