— Знаю я, где это, — буркнул Ефремов. — И да, ждановское место. Ты уже там?
— Разумеется. Бдю.
— Скоро будем.
Я связался с Давыдовым, выяснил, что к нему с требованием кого-нибудь исцелить пока никто не обращался, заодно сообщил, что придется немного подождать, потому что Серый предложил все решить по закону, чтобы остальным было неповадно. Уж не знаю, почему он посчитал, что наказание по закону ударит по нарушителям сильнее.
Наших пришлось подождать, но оно того стоило: Серый приволок корзину выпечки нашей поварихи и термос с кофе, так что ожидали Ефремова с подчиненными мы практически в комфортных условиях.
Ждать пришлось недолго. Императорская гвардия приехала нагло, с мигалками, и встала прямо напротив ворот. К ним подтянулись и мы.
— Ваш уворованный там? — спросил Ефремов. — Точно?
— Совершенно точно. Как только окажемся внутри, сразу покажу.
Ефремов кивнул одному из своих подчиненный и тот заорал в мегафон требования выйти и выдать заложника. С первым пунктом получилась накладка, потому что выйти никому не удалось бы, о чем сообщил глава клана лично, подойдя к воротам. Почему я решил, что лично он? Очень уж он был похож на Анастасию Жданову: тот же типаж, только мужской вариант. Очень, очень широкий вариант. Если Анастасия выглядела немного тумбообразной, то этот господин смотрелся как комод, дорогой и малофункциональный.
— При всем уважении, Дмитрий Максимович, — лебезил он. — Я не понимаю, о чем вы, какой заложник?
— Вот сейчас и узнаете. К вам претензия от клана Елисеевых. Открывайте ворота.
— При всем уважении, Дмитрий Максимович, — страдальчески сказал Жданов. — У нас какие-то неполадки с охранной системой. Ворота не открываются.
— Откройте калитку, — разрешил Ефремов.
— Калитка тоже.
По лбу Жданова, несмотря на холодную погоду, стекали крупные капли пота, которые он промакивал огромным клетчатым носовым платком. Явный страх собеседника убедил Ефремова в том, что тот говорит правду, поэтому полковник повернулся ко мне:
— Твоя работа, Ярослав?
— Не давать же им возможности удрать? — заметил я. — Калитки будет достаточно? За нами закроем.
— Ох и жук же ты, — с восхищением сказал Ефремов.
— Ваша школа, — ответил я и снял блокировку с калитки.
Прошли мы группой: Ефремов с двумя подчиненными, Постников, Серый и я. После чего я калитку опять заблокировал.
— Дмитрий Максимович, — залебезил Жданов, — вы же разумный человек, понимаете, что это глупости? Какой заложник, боже нас упаси? Совершенно бредовые обвинения. Вот что бывает, когда глава клана слишком юн и неопытен.
Ефремов хмыкнул.
— Значит, вы утверждаете, что не захватывали представителя клана Елисеевых и его сейчас тут нет?
— Да ни боже мой! — патетически воскликнул Жданов. — Хоть все тут обыщите. Это наглый поклеп на наш клан. Понятия не имею, почему мы вдруг стали жертвой оговора.
— Вы же понимаете, Александр Петрович, что, если мы найдем человека, то ваша вина усугубится, поскольку вы ее не признаете. Тогда и штраф будет выше.
Глаза Жданова злорадно сверкнули, и он заявил:
— Разумеется, понимаю, но нам скрывать нечего. Мы вам готовы показать все. Но с условием, что Елисеевы выплатят нам штраф, когда никого не найдут.
— Не в вашем положении ставить условия.
— Почему же? На нас возвели грязный поклеп. Это урон нашей безупречной репутации…
Поступил вызов от Давыдова, на который я тут же ответил, прикрыв глаза и отрешившись от ждановского вранья.
— Ярослав, вы там скоро? А то меня сейчас пытаются сжечь. У них, конечно, ничего не получается, но ощущения неприятный.
— Уже идем, — ответил я и вышел из снохождения.
— Давайте закончим этот пустой разговор, — сказал я. — Мы выплатим штраф, если никого не найдем. Но мы найдем. Дмитрий Максимович, пойдемте.
Я отодвинул со своего пути «комод», который опять вытирал вспотевший лоб, и двинулся по направлению метки, которая отсвечивала примерно в середине поселка. Жданов затопал за нами, ворча, что мы сейчас сами убедимся, что здесь никого нет.
Дойдя до нужного домика, я открыл дверь магией и зашел внутрь. Илья Владимирович оказался в одной из комнат первого этажа в компании двух магов, которые усиленно бомбардировали его заклинаниями, в надежде уничтожить главную улику. Настолько усиленно, что не замечали ничего из того, что происходит вокруг.
Убедившись, что Ефремов эту картину увидел, я метнулся в комнату и отправил обоих нападавших в сон. Придерживать, разумеется, я их не стал, и они упали на пол со стуком достаточно громким для того, чтобы я понадеялся: как минимум получат сотрясение.
— Все, Илья Владимирович, все закончилось, — громко, в расчете на слушателей, сообщил я целителю. — Почему эти люди хотели вас убить?
— По приказу главы клана.
— Ложь! — завопил сильно сбледнувший с лица Жданов. — Я не отдавал такого приказа.
— Имперскому дознавателю повторите? — повернулся я к нему.
Он промолчал. Зато Ефремов разулыбался так, как умеет только он.
— Это что у нас получается, Александр Петрович, — сказал он обманчиво дружелюбным тоном. — Вы украли члена другого клана с непонятными целями и пытались его убить. Кроме того, вы пытались обмануть Императорскую гвардию, а значит, самого императора.
— Да разве я мог? Меня самого ввели в заблуждение, — с совершенно честным видом ответил он.
Но его ответ не прокатил бы, даже если это время не выбрала бы Анастасия, чтобы появиться на лестнице, ведущей на второй этаж. Выглядела она не совсем вменяемой и, чуть покачнувшись хрипло заявила:
— Папаша, я задолбалась ждать вашего целителя. Еще пять минут, и я отзываю свое согласие. Ик.
Ефремов посмотрел на Жданова так, что тот попятился и проблеял:
— Настя, что за ерунду ты несешь? Простите, Дмитрий Максимович, но моя дочь немного не в себе.
— Прямо с утра — и не в себе? — хмыкнул Ефремов. — Думаете, это долго удалось бы скрывать?
Жданов отпираться не стал, слишком много свидетелей, от него не зависимых, не позволяли сохранить лицо в столь щекотливой ситуации.
— Сняли бы зависимость — и никто ничего бы не узнал, — буркнул он. — Слухи ходят, что у Елисеевых самые крутые целители, вот мы и выбрали самого опытного.
Спрашивать, почему не обратились официально, было бессмысленно: и без того понятно, что хотели сохранить в тайне. Настолько хотели, что после исцеления спрятали бы концы так далеко, как только смогли бы. Да что говорить! Не будь у Давыдова моего артефакта, его бы сейчас аккуратно развеивали где-нибудь за домом.
