— Андрей, все будет хорошо, — вот не подумала бы, что буду утешать психотерапевта.
Тут дверь бьется о стену. И я едва не подпрыгиваю. Виктор.
Что если он скажет вышвырнуть психолога, как вещь ненужную и отслужившую? И тут я понимаю, что в таком случае рада буду отправиться за психологом следом.
— Надо его в больницу, — отступаю к окну, указывая на Логинова.
— Нет, — отрезает Виктор.
Перевожу дыхание. Я не привыкла перечить, но сейчас речь идет о том, чтобы оставить человека умирать без помощи. Я еще никогда не оказывалась перед таким ужасным выбором.
Набираю воздуха в грудь.
— Виктор, если ты этого не сделаешь…
Он останавливает меня жестом. Откидывает с постели покрывало, задирает футболку Логинова и придирчиво рассматривает его спину.
Я замечаю, что края ран набухли.
— Я…
Виктор оборачивается ко мне и смотрит зло, холодно.
— Мне выгодно, что все вокруг думают, будто Логинов уже мертв.
Только не это!
С этими словами он поднимается и выходит. Я присаживаюсь на колени около кровати и вынимаю телефон. Дрожащими руками набираю «03». Уж лучше Виктор меня убьет, чем если я бездействием — Андрея.
Звучат гудки и тут я понимаю, что не знаю адреса. Я ведь совершенно не в курсе, где мы.
От бессилия опускаются руки, и я даже не нахожу возможности ответить оператору. Беспросветный, бесформенный ужас сковывает.
Я так и останусь в этом доме в качестве игрушки бесчувственного чудовища.
Позади снова хлопает дверь.
Я слышу, как под весом Виктора прогибается кровать.
Зачем он вернулся?
Поворачиваю голову к хозяину и в первый момент отодвигаюсь. В руках Виктора емкости с растворами, шприц, игла.
Что все это значит?
Он же не задумал эвтаназию?
Я вскакиваю, чтобы помешать хозяину, когда тот разворачивает к себе руку Логинова и протирает локтевой сгиб ватой.
— Нет!
Виктор отмахивается от меня как от назойливой мухи. Он уже перетянул плечо психолога бинтом.
— Господи, Лика, — рычит хозяин. — Отойди!
Я повисаю на его руке.
— Ты же не убить его собрался?
Виктор отталкивает меня, а потом хватает белую картонную коробочку, которую принес с собой.
— Глянь! — говорит он. — Почитай инструкцию и увидишь, что это такое.
Я хватаю коробочку, трясущимися от страха руками открываю ее и вынимаю сложенную в несколько раз бумагу. У меня строчки перед глазами прыгают — так я напряжена.
Что это может быть?
Изучаю инструкцию вдоль и поперек чтобы выяснить, что это… антибиотик. Убить им, по всей видимости, нельзя, если конечно не считать побочных эффектов.
— Убедилась? — говорит Виктор.
Киваю.
— Тогда отдавай!
Я протягиваю хозяину маленький стеклянный пузырек с заключенным в нем белым порошком и завороженно смотрю на то как ловко Виктор запускает иглу в банку с физраствором, набирает несколько миллилитров жидкости в шприц, затем добавляет ее к порошку.
Мне тут же становится ясно, что капельницу ставил мне не Логинов. Виктор.
В вену он колет как…
Он что, бывший наркоман?
Вскоре хозяин вводит Логинову антибиотик, подключает капельницу и, достав из шкафа вешалку, прилаживает пластиковую бутылку над постелью.
— Я взял с запасом, — с этими словами Виктор хлопает Андрея по плечу и следом смотрит в глаза мне. — Если двойная доза антибиотика не укокошит инфекцию, ему сейчас и в больнице мало чем помогут.
Какое-то время я молча пялюсь на хозяина, а потом накопившиеся вопросы заставляют меня сказать:
— Откуда ты знаешь?
Он смотрит на меня исподлобья.
— Я фельдшер по образованию.
Обалдеть! То есть вот этот бездушный с виду и охочий до власти человек когда-то занимался медициной? Все это не укладывается в единую картину.
— Два года на скорой, — еще серьезней говорит Виктор. — Я знаю, что делать в таких случаях.
Он сам в прошлом выбрал помогать людям? Так что же произошло?
В глазах наполовину пребывающего в бреду Логинова в этот момент я вижу удивление. Даже психотерапевт Виктора, похоже, об этом не знал.
Глава 22
Виктор направляется к двери, но, уже взявшись за ручку, оборачивается. Глаза у него блестят нехорошо.
— Ты этого не слышала.
— А…
— Лик, больше никогда, — во взгляде Виктора неподдельная угроза. — Если не хочешь вывести из себя.
Во мне просыпаются усвоенные в клубе привычки.
— Поняла.
Виктор передергивает плечами, приближается и нависает надо мной.
— Психолог твой, — говорит Виктор, доставая телефон из кармана. — Пришлю тебе помощь, разбирайся с ним и не суйся ко мне.
— Хорошо.
Ждать помощи приходится пару часов.
Я надеюсь увидеть кого-нибудь со скорой, но понимаю, что так и осталась наивной дурой. В комнату заходит врач, которого я помню по клубу.
Конечно, кого еще мог прислать Виктор? Он ведь понимает, что я могла бы попросить сотрудников скорой о помощи. А этот точно будет молчать.
В этом есть только один плюс. Логинов в неплохих руках. Врачам в клубе и не такое лечить приходилось.
Я тут же забиваюсь в дальний угол. Медик старательно игнорирует мое присутствие.
Я прихожу в себя только когда доктор начинает собираться.
— Как… он?
Медик по-прежнему молчит. Тут меня прорывает. Здесь я не бесправная кукла, я отвечаю за здоровье Логинова. Я засыпаю вопросами врача: «Что мне делать?», «Чего ждать?».
Хватаю за руку, когда тот пытается выйти. Он вырывает рукав.
— Мне с тобой говорить запрещено, — шипит медик, — не то, что трогать.
Как в клубе.
Я отступаю. Доктор садится на кровать и сосредоточено пишет инструкцию по уходу за ранами Андрея. Сует ее в руки мне пока я все еще перевариваю очередной приказ Виктора.
Я провожу ночь в кресле, укутавшись пледом и чутко прислушиваясь к дыханию больного.
На следующий день у Логинова снижается температура и он просыпается мокрый до нитки.
Лечение подействовало.
Мы только и успеваем обговорить вчерашнее, как приходит сообщение от Виктора.
