Так… неправильно.
Как будто этим всем я могу что-то изменить. Этого просто не должно было случиться. Это. Просто. Бред.
Я еще никогда так сильно не хотела повернуть время в обратном направлении и не жалела о том, что это невозможно.
Даже когда меня забрали в клуб.
Потому что именно сейчас мне начало казаться, что я увидела свет в конце тоннеля, выход из безысходности.
Логинов просто не мог…
Я поднимаю голову, когда психолог укрывает мои плечи рубашкой Виктора.
— Лика, собирайся быстрей! У нас несколько минут чтобы уйти!
Я отталкиваю его руку.
— Не трогай! Не приближайся!
Остатками разума я понимаю, почему Логинов так поступил, осознаю, что Виктор сам виноват в том, что случилось. Если постоянно поколачивать своих постояльцев, это обязательно кончается трагедией для одного из двоих — для тирана или для жертвы.
Я должна была бы быть благодарна Логинову. И вместе с тем он так невовремя.
Андрей садится напротив, сжимает мои плечи, смотрит в глаза.
— Нам надо уходить, Лика, — произносит он так, словно разговаривает с младенцем. — Я тебя вытащу.
И тут меня прорывает:
— Ты должен был ему помочь!
— Что? — Логинов чуть отстраняется.
Он явно не этой реакции ждал.
— А ты ему голову разбил! — мой голос дрожит, из глаз льются слезы.
Логинов выдыхает. Несколько мгновений он молчит. А потом произносит еще тверже:
— Я только замахнулся.
— А это что?! — я указываю на Виктора.
— Эпиприступ. Если злоупотреблять виски как он и не такое случится! Эпилептикам вообще пить нельзя!
Андрей еще крепче сжимает мои плечи.
— Каждый человек сам творец своего несчастья.
— И ты тоже.
Логинов отстраняется.
— И я. Я больше не собираюсь зависеть от морального урода и позволять ему калечить других.
— Он ведь не урод? — я смотрю в глаза психологу.
Логинов отводит взгляд.
— Просто ты сдался.
— Пожалуйста, хватит!
— Ты врач и должен ему помочь! Звони в скорую!
Логинов оглядывается.
— Да нужен будет этот доктор, когда…
Психолог вскакивает и начинает рыться в шкафах.
— У него есть аптечка. Он рассказывал.
Логинов потрошит ящики.
— На случай припадка.
Вскоре Логинов оборачивается ко мне, в руках у него белая коробочка с алым крестом на крышке.
Несколько мгновений я наблюдаю за тем, как психолог готовит все для инъекции. Логинов приближается к постели, сжимая шприц в руке.
— Держи плечо!
Логинов перетягивает руку Виктора ремнем, но на то чтобы попасть в вену у него уходит невероятно много времени. Я тороплю.
— Знаешь, когда я в последний раз делал внутривенную инъекцию? — огрызается психолог. — В мединституте!
Звучит как вопль отчаяния, но именно в этот момент у Логинова все выходит. Прозрачная жидкость покидает шприц.
— А дозу ты рассчитал?
Психолог молчит. Мы оба смотрим на то, как пациент затихает.
— Почему он не просыпается?
Психолог вынимает шприц.
— Потому что реланиум работает как снотворное.
Логинов оборачивается ко мне.
— Ты права. Врач должен оказать помощь в любой ситуации. Но вот теперь пора идти.
Я стягиваю на груди рубашку.
— Я остаюсь.
Логинов пару раз моргает.
— Лик, ты…
— Он хороший, — я смотрю Андрею в глаза.
— Это Стокгольмский синдром.
— Нет. И ты это знаешь сам! Иначе не влез бы во всю эту авантюру со спасением меня.
Логинов поджимает губы и опускает голову.
— Ты в него верил.
Психолог выдыхает.
— Если он сейчас один проснется, поймет, что его опять предали те, кому он верил.
— Ты одна с ним не справишься.
— Если сбежишь, то окончательно в себе разочаруешься, Андрей.
Логинов шумно выдыхает и сжимает руками голову.
— Я собирался расправиться с убийцей жены и сдохнуть…
— Но не сдох! — я приближаюсь к нему
Логинов выдыхает.
— Виктор обещал с тобой поговорить, — объясняю я.
Логинов смотрит на меня и кивает своим мыслям.
— Ты права. Поговорим. Я с ним поговорю. Ладно, Лик, — он подхватывает с пола биту. — Если ты собираешься остаться, я буду защищать тебя. А то в самом деле, с тех пор как я бросил на заправке Киру, я как какая-то чертова размазня.
Вдвоем мы одеваем Виктора и укладываем на кровать. Потом Логинов отыскивает сотовый хозяина и переговаривается с личным врачом Виктора.
Вскоре психолог радует меня тем, что мы все сделали верно. А на счет больницы хозяин давал четкие распоряжения: если он будет без сознания в отсутствии непосредственной угрозы жизни консультироваться с врачом по телефону.
Все это имеет отношение к усиленным мерам безопасности из-за его противостояния с бывшими членами клуба.
Мы с Логиновым решаем не нарушать это правило.
Андрей притащил в спальню кресло и запустил руки в бар Виктора. Как он выразился: «Один хрен, пить тут больше никому нельзя».
День медленно перетекает в вечер. Тускло горит ночник. Андрей потягивает виски, поглаживая лежащую у него на коленях биту. Я сижу рядом с Виктором и держу пальцы на плече хозяина.
Я привыкла вот так утешать раненых животных.
Спор Виктора с Максом почему-то не идет из головы.
Наконец Виктор шевелится. Я оборачиваюсь к нему.
— Голова… — наконец хозяин фокусируется на моем лице. — Лика…
— У тебя был приступ, — заявляет Логинов. — Настоящий. Впервые за четыре года. Потому что ты пил без продыха.
Сейчас Андрей наконец-то напоминает реального психотерапевта. Голос. Поза. Если бы не бита. Нет, скорее уже главаря мафии, учитывая уверенные жесты и бокал с виски в руке.
Виктор сосредотачивается на психологе.
— Решил меня добить?
Логинов кривит губы.
— Такая мысль у меня была, но Лика напомнила, что я в первую очередь психотерапевт, поэтому…
Логинов встает и пересаживается на кровать к Виктору, хватая его за ворот рубашки.
