Я молча смотрю на мужа, а потом прихожу в себя.
— Прости… что?
Он кивает.
— Голову она себе так разбила, что… — говорит он. — Звонили из больницы. Она в крайне тяжелом состоянии. Нужно приехать и дать разрешение на что-то там.
— Господи…
От ощущения близости чье-то чужой смерти все сразу меняется. Стираются прошлые обиды, начинаешь иначе смотреть на вещи.
Мы сидим под дверями реанимации. Уныло светят лампы, крася нас обоих в бледный желто-белый цвет.
Даниил смотрит на свои руки.
— Жалеешь? — говорю я, касаясь его плеча.
Муж вздрагивает.
— О чем?
Я не знаю, как это озвучить.
— О… выборе.
Он качает головой.
— Нет. Вспоминаю наш разговор. Я повторил все то же самое, что и раньше, не могла же она… сделать мне это назло? — он откидывается на спинку сидения и растирает кулаками глаза. — Боже мой, о чем я говорю?! Алин, я не жалею, что ушел, считаю, что сделал все правильно, но я не хотел ей смерти. Веришь? Как вообще можно кому-то желать такого?
В конце его голос подрагивает.
— Как же все это паршиво! — говорит Даниил. — У нее еще и остался сын…
Я кладу ладонь ему на колено.
— Кстати, тебе может лучше домой? Ты вроде чувствовала себя неважно. Я один тут…
— У нас будет ребенок. Точнее, сразу два.
На больничный коридор опускается тишина. Мимо скользят сотрудники. Какое-то время мы оба просто смотрим вперед.
— Правда? — наконец спрашивает Даниил.
Не так я хотела ему признаться.
— Да.
Он смотрит на меня.
— Думаешь это была ошибка с бесплодием?
— Точно.
Даниил выдыхает.
Я думала, это будет куда более сложный разговор.
— Мне нужно перекурить, — сообщает муж.
— Ты не куришь, — напоминаю я.
— Я на минуту.
Даниил встает и уходит. Я остаюсь под дверями отделения, дожидаться вестей о состоянии здоровья чужой для меня женщины.
Вдруг наружу выглядывает утомленный и грустный врач.
— Юдин?
— Отошел.
За спиной медработника хлопает дверь и мне кажется, что оттуда, из реанимации, повеяло холодком.
Все это кажется мне до такой степени странным и одновременно не лишенным скрытого смысла.
Там, где заканчивается одна жизнь, непременно начинается другая.
Я трогаю живот и почему-то понимаю, что все с нами будет хорошо, несмотря на слова гинеколога о том, что многоплодная беременность — испытание. Весной родятся малыши.
Несчастье не может оставлять равнодушной. Кем бы тебе ни был этот человек.
Я вспоминаю про ребенка Ани. От Даниила я слышала о том, что его бывшая жена осталась совсем одна. Без родственников.
Я что ощущаю странную ответственность за него из-за того, что оказалась сегодня здесь. Дети не виноваты в том, что творят их родители. Это я знаю по себе.
Хлопает дверь, и я замечаю в коридоре Даниила.
Я даже не успела подумать о том, действительно ли он уходил курить. И что он там решил про мою беременность.
Муж опускается со мной рядом на колени. От него правда тянет табаком. Наверное, стрельнул сигарету у кого-то из местных.
Он кладет голову мне на бедра и я чувствую как он гладит мои ноги.
— Вот очень надеялся, — говорит Даниил.
Муж поднимает голову. Его глаза блестят.
— Ты даже не представляешь. Как сильно я хотел чтобы это оказалось не просто отравление. Звучит глупо, да?
— То есть ты мне веришь? — я запускаю руку ему в волосы.
Даниил кивает.
— Мне доктора перед поездкой в Японию подогнали. Он, конечно, ничего не обещал.
Муж поднимается и целует меня в губы.
— Алин, ты просто не знаешь, как много это для меня значит.
— Поэтому ты уходил курить?
Он кивает.
— Ну это примерно как в универ поступить с десятого раза. Ты уже не веришь в то, что увидишь свое имя в списках. Ходишь, короче, пять раз перепроверяешь. Я сейчас на лестнице братался с каким-то мужиком, — его лицо оживляется. — Блин, вел себя как форменный псих. Рассказывал ему как я счастлив.
Даниил мрачнеет, глядя на двери реанимации.
— Я уходил, потому что…
Я понимаю его без слов. Потому что испытывать такие чувства здесь и сейчас неуместно. Неправильно.
Даниил сжимает мои ладони.
— Чего ты не сказала? Я тебя на шоу как последний дурак потащил.
Снова открывается дверь и я опять вижу на пороге отделения того же самого усталого и печального доктора.
— Юдин?
Мне кажется мы оба замираем и в этот миг я четко понимаю, что очень не хочу Ане смерти. Она должна вернуться к своему сыну.
Муж встает к приближается к доктору.
— Нам удалось стабилизировать состояние, — слышу я бесцветный голос врача. — Но к сожалению она в глубокой коме.
— Что это значит? — говорит Даниил.
Врач вздыхает.
— Прогнозы плохие. Возможен выход в вегетативное состояние. Наиболее вероятен. Но возможности человеческого организма огромны. У нее всегда остается шанс.
Эпилог
Состояние Ани не улучшается. Даниил сам подыскивает ей клинику и догваривается об уходе. Он пытается как можно меньше ставить в известность об этом меня, потому что считает, что мне нельзя волноваться.
Наши дети для него еще большее чудо, чем для меня. Муж делает все, чтобы я не устала и не перетрудилась. Иногда он даже слишком настойчив и немного раздражает.
Но я понимаю почему Даниил ведет себя так. Для него это долгожданные счастье.
Из-за этого он замучил всех моих гинекологов, и я уже побаиваюсь брать мужа на очередной прием.
И только на первом скрининге он расслабляется, когда мы оба смотрим на наших малышей.
Но Даниил и тут умудряется пристать к медработникам.
Ему хочется знать пол.
— Наверное девочки, — выдыхает врач, — но пока точно ничего сказать нельзя.
— Как назовем? — говорит мне муж, помогая одеться в фойе клиники.
Я вздыхаю. Все это время я думала о другом малыше.
У моих девочек все будет нормально. Я почему-то очень уверена в этом. Но я как будто все еще несу ответственность за ребенка Ани.
