— И я очень благодарен докторам, — говорит олигарх. — Осталась возможность отомстить врагам.
Я выдыхаю. Да он помешан на мести!
Сафонов оборачивается ко мне, должно быть, заметив, что я замешкалась, хватает под локоть.
— Эй, Дима! — обращается к охраннику. — Пальто!
Стою у самого выхода и только тут понимаю: у меня вырывается облачко пара изо рта. Я не была на улице наверное месяц, с тех пор как муж забрал сына, у меня пропала необходимость где-либо бывать. Частично из-за угроз Эдуарда, частично потому что было уже все равно.
Мой дом и офис все это разом доставшийся мне в наследство отель.
Теперь я вижу как сильно за это время изменилась погода. Я думала только про сына и даже не отметила того, что листья облетели.
Дождь хлещет по земле, а разглядываю желто-коричневую крошку, укрывшую асфальт. Перебираю пальцами ручки сумки в руке.
Ведь я вообще перестала о чем-либо думать!
И тут плечи мне укрывает шерстяная ткань. Вздрагиваю и приподнимаю голову. Это Сафонов Валерий, он только что отдал мне пальто, которое забрал у охранника.
— Так сильно спешил спасать, что решил заморозить? — голос олигарха насмешливый, а вопрос обращен к моему мужу.
Я оборачиваюсь через плечо и именно сейчас прикосновения Сафонова кажутся мне теплыми и успокаивающими. Но только лишь одно мгновение, до тех пор пока я не вспоминаю, что ощущаю тяжесть рук моего врага.
Он тут же хватает меня за подбородок. А следом я чувствую как часто начинает биться в моей груди сердце.
— Ты компенсируешь мне сорванный банкет, — олигарх скалится, касаясь пальцем моей нижней губы. — А твой муж, он будет извиняться, в том случае, конечно если не врал мне.
После этого Сафонов выходит в двери.
По его широким плечам хлещет дождь, но этой скале хоть бы что, раз две вражеские пули так и не упекли его на тот свет.
Или же он стал таким после этого.
В любом случае…
Больной.
Охранники обступают Эдуарда, когда я выхожу наружу.
— А? — я оборачиваюсь назад.
Сафонов оборачивается и выразительно смотрит мне в глаза.
— Ему тоже нужно к врачу? — да он снова смеется, а потом смотрит на свои пальцы. — Я же старался быть аккуратным. Эльвира….
— Эльвира, ступай! — вдруг слышу голос мужа и передергиваю плечами.
Да что у них за отношения?
— Любишь его? — спрашивает Сафонов, когда мы садимся в машину.
Нет. И думаю, что никогда не любила по-настоящему. Я была обманута, очарована. Но Эдуард — мой единственный шанс узнать, где теперь мой сын.
— Сейчас я отпущу его, — я вздрагиваю.
Так речь идет прямо об этом?
— Он мне еще нужен.
Я выдыхаю, стараясь делать это не слишком шумно.
— Он согласился заплатить тобой, поэтому я дам немного времени.
Эдуард!
— А если он соврал? — проговариваю одними губами.
Взгляд Сафонова не сулит ничего хорошего.
— Хуже если соврали вы оба.
Глава 2
Сафонов нависает надо мной. Его лицо буквально на расстоянии двух пальцев. Он смотрит так как будто хочет понять, о чем я на самом деле думаю, где вру.
Но врать мне не в чем, я ничего не знаю.
— Ты верная жена? — он со смешком касается моей кожи подушечками пальцев.
Отшатываюсь.
— Я не одна из ваших девочек по вызову!
Смеется.
— У меня нет шлюх, я не сутенер, — и все-таки я слышала, чем он занимается.
Это не многим лучше.
— Вам это не мешает.
Новый смешок.
— Если дело в деньгах… — сжимаю колено пальцами.
Я не знаю, как начать с этим человеком разговор о настоящем положении вещей, поэтому я пробую сказать ему самое понятное:
Что я могу предложить кроме собственного тела? Только наследство.
— У меня тоже есть кое-что…
— Это дело принципа, — обрывает собеседник.
Машина тормозит перед воротами частной клиники.
Карие глаза Сафонова блестят, я понимаю: Эдуард мог обмануть не только моего отца, разрушить не только мой мир. Но я не знаю как об этом сказать так чтобы быть услышанной.
Сафонов выходит, распахивая передо мной дверь. Я щурюсь от света фонарей, а олигарх протягивает мне ладонь.
Сафонов внимательно смотрит мне в лицо.
— Так где болит на самом деле?
Я просто-напросто перевожу дыхание, как загипнотизированная не могу оторвать взгляд. Вот почему своему мужу, Эдуарду, я противостояла, а с этим мужчиной я словно кролик перед удавом?
Меня что-то сковывает, как чертово ковбойское лассо и максимум того, на что я сейчас способна — испытывать стыд за бездействие и жгучую ярость, в то время как должна была бы бежать.
Я ведь умею брыкаться!
Сафонов едва-едва касается моей кожи, а затем скользит большим пальцем по предплечью и я чувствую, как на руке приподнимаются волоски. Я хотела бы думать, что от страха, но нет, этот мужчина вызывает во мне что-то кроме этого.
Что-то, чего я никогда не чувствовала с мужем. Что-то от чего тянет между ног.
Я вырываю руку. Это все жутко неправильно.
— Ты мне нравишься, — щурится Сафонов и я чувствую в этом обещании нечто большее.
А слова Эдуарда вдруг кажутся пророческими: “Он хочет сделать подстилку из тебя” — именно это я сейчас и читаю во взгляде олигарха. Как он запрет меня в своей комнате ради удовольствия.
Он не такой как мой муж. Он много сильнее. Я ведь не отобьюсь.
Сафонов снова касается моего подбородка, а я чувствую как кровь стучит в висках.
Только не делай это снова, не касайся губ!
— Я ведь приехала к врачу, — прикусываю нижнюю едва договорив.
— Мне не помешает врач, — смеется, но отступает на шаг назад.
Следом я задаю себе вопрос: “Эльвира, да что с тобой не так, если ты хочешь врага, того, кто очевидно сделает тебе плохо? Что, было мало Эдуарда?”
Запахиваю на груди пальто, пытаясь успокоить дыхание. Потом смотрю на Сафонова. Он только что открыл двери в клинику. Его охранники уже суют повсюду.
Тогда я вздергиваю подбородок, думая о том, что сделает олигарх, когда узнает, что я не больна?
Может все дело в том, что я все еще не могу простить себе смерть папы? Мне просто хочется чтобы кто-то еще причинил мне боль за то, что я позволила моему мужу разрушить все, чем я дорожила?
