Начать, естественно, следовало с самого простого узора. Но, чтоб вы знали, для того чтобы в полной мере разобраться с более сложными вариантами плетения, мне в своё время пришлось даже изучать специализированную литературу на английском языке, ибо родом эти прекрасные шедевры именно оттуда, а найти что-либо приличное на нужную тему на русском оказалось совершенно невозможно. Вот где неожиданно сгодилось знание языков.
Насуада тоже оказалась из числа больших мастериц, поэтому, например, колечко, на самом первом этапе работ оплела вперёд меня. Ну а дальше… ой, творческий потенциал тётушки включился в полную силу, в конце концов дошло до того, что мы с замирающим сердцем отнесли одно из ожерелий Нэсси кузнецу с тем, чтобы он его аккуратно разобрал.
Лично мне было слёзно жаль портить старинное ювелирное изделие, но Насуаду было не остановить. Она твёрдо вознамерилась облагородить разноцветные нити драгоценными камнями и дать украшению вторую жизнь в пуговицах. (Тем более, что пары камней в нём уже не хватало — где-то незаметно выскочили и растерялись.)
Что ж, хозяин — барин. Оставшуюся часть дня мы с ней до слепоты в глазах экспериментировали с узорами, выбирая наиболее эффектный и подходящий именно к её платью. В общем, мужчины нас потеряли. Даже обед и ужин троим Золушкам-затворницам подавали в спальню Насуады, которую мы оккупировали в качестве рабочей мастерской.
— Я не понял, куда запропастилась моя дорогая молодая жена? — приподняв брови, шутливо «наехал» на меня Рон, когда я, из последних сил гребя лапами, ближе к ночи вползла в нашу спальню.
Ей-богу, будто не иголкой весь день орудовала, а уголь разгружала.
— Погоди — погоди. — рухнув на кровать прямо в одежде, задумчиво пробормотала я, — У нас там такое великое дело намечается, что стоит крепко поразмыслить над одним важным моментом.
Боже мой, как представила, что ещё нужно снова поднять своё уставшее тело в горизонтальное положение, «вызвонить» Флиту, чтобы она распутала ненавистные завязки, сводить себя на помывку и только потом падать спать — зубы свело.
Спина и шея — стонали. Всё ломило от долгого нахождения в непривычной однообразной позе. Глаза отчаянно слезились.
— А баню сегодня топили? — спросила я, пытаясь вспомнить, было ли тепло моим ступням, пока я, не чуя себя, на ходу скидывая обувь, плелась к койке.
— Топили, конечно. — кивнул младший.
— Ты уже ходил?
— Нет, тебя вот дожидаюсь. Думаю, ну к ночи-то моя пропажа должна вернуться на законное супружеское ложе.
— Прекрасно. Тогда неси свою пропажу в парилку — будем собирать её разобранное по запчастям тело в единое целое. Иначе спина к утру не воскреснет.
Флита, пока я скрипела зубом и с мстительным удовлетворением думала о том, что последние денёчки доживают эти осточертевшие путы, распаковала меня из тугого чехла, который здесь по недоразумению называли домашней одеждой, и мы с мужем уютно расположились на тёплом полке.
— Так что за многомудрый вопрос ты хотела обсудить относительно своих великих планов? — поинтересовался Рон.
— А! Да! — разомлев от чудесного ощущения того, как потихоньку отпускает уставшие мышцы, прислонённые к нагретому дереву, я успела уже благополучно забыть о насущной теме, которую обязательно требовалось обсудить. — Дело касается моих изобретений. Особенно последнего.
— Та-ак. И что с ним?
— Нужно каким-то способом узаконить за ним моё авторское право.
— Чего сделать? — не сразу сообразил Рон.
— Ну патентное бюро какое-нибудь у нас в Синцерии имеется?
— Это ещё что за зверь такой? — нахмурился муж, подкидывая ароматного травяного настоя на каменку.
— Ну… — я даже растерялась, собирая мысли в кучу для того, чтобы найти подходящие слова и объяснить, чего хочу добиться. (А патентовать пуговицы следовало обязательно и срочно. Если тут вообще существует подобная практика.) — В книгах говорится, что в том же Мархарате, например, существуют специальные государственные конторы, в которых изобретатель имеет возможность закрепить за собой право на производство собственного творения. И, грубо говоря, все желающие воспользоваться его идеей, должны будут заплатить ему за использование изобретения в целях наживы.
Блин, понятия не имею, есть ли то, что сейчас втолковывала Рону в упомянутом Мархарате, но что-то же надо было срочно соврать.
— Не припомню ничего подобного об этом государстве… — подтверждая догадку о том, что я тыкнула пальцем в небо и ни разу не попала, неуверенно заговорил младший, — но… Мы же воины, а не изобретатели. Нам там не до подобных высоких материй было — выжить бы. А здесь…
Рон ещё на некоторое время задумался.
— Надо завтра спросить у отца. По большому счёту, мы растим лес, сеем поля и живём самыми простыми вещами, доступными каждому. До сих пор как-то не возникало необходимости заниматься подобными вопросами. Но чем Хирг не шутит — может быть ему известно больше, чем мне.
— Договорились. Утром спросим, а я ещё раз внимательно пороюсь в своде законов — запросто могла и пропустить информацию на эту тему.
— Всё, хватит о работе. — улыбаясь, безапелляционно заявил любимый муж, — Раскладывай кости на полке, буду лечить твоё хрупкое болезное тело. Оно мне сегодня ещё пригодится.
И я со скрипом и стоном растянулась в горизонт, предвкушая предстоящее удовольствие и думая о том, как мне повезло, что в супруги достался такой исключительный товарищ ещё и со здоровым чувством юмора.
38
Утром, к моему великому огорчению, в теме патентования ясности не наступило. В смысле, Мелькор об этом тоже ничего не знал. Сказал лишь, что если и существует нечто подобное, то лишь в столице. Печально.
Это означало, что, либо следует пытаться получить нужные сведения через третьих лиц (например, родственников, которые приедут на свадьбу из центрального региона страны), либо самим ехать в Гордеро (чего совершенно не хотелось, ибо далеко, а на носу зима). Если же искомого бюро или другой подобной ему конторы не обнаружится — самой придумывать патентование и внедрять его на государственном уровне, а это, на минуточку, дело ну очень хлопотное. Не сказать, маловероятное или вообще невыполнимое.
Всё-таки, будем реалистами и вспомним, что я нынче не книжку пишу, где можно в любой момент «подставить» героям благоприятные обстоятельства для чего угодно — хоть для строительства ракеты. В жизни всё происходит несколько иначе. Это если мягко выразиться. Ко двору наша семья не имеет никакого отношения. Чтобы, например, иметь шанс заручиться чьей-либо весомой протекцией — тоже вопрос спорный.
Высшее сословие, в нашем случае ридгоны, безусловно имеют какое-то дальнее родство с верхушкой власти, но это ничего не меняет. Как и везде всё решают личные связи и налаженные отношения. Так что, даже если при внимательном изучении родовой книги обнаружится, что Мелькор, а за ним и Рон являются, например, троюродными кузенами сестры брата бабушки по материнской линии действующего кагана, то голос их легко затеряется в сонме остальных — более приближённых родственников.
