Ну, попросту говоря, думается, нашим старикам приятно будет провести остаток жизни в обществе друг друга. А это тоже архи важно. Конечно, оба молча, без жалоб пожертвуют этой стороной своей жизни в пользу всех нас, как, собственно, и случилось в момент отъезда. Но где же тогда справедливость? Разве личного счастья заслуживают только молодые? Как-то так.
И третье — организация поисков соотечественницы, которую, как выяснилось, звали Малисат.
Да там много, чего удалось узнать. После вечерних бань… К слову, о них: ох, уж эти бани — одно название. Просто отдельное строение с большой круглой каменкой посередине и дырой в потолке. Однако, всё равно — прогресс. Куда приятнее, чем полоскаться в тазах.
Ну, не станем отвлекаться на малозначительные детали. Рамина, как вы уже, наверное, догадались, оказалась буквально находкой для шпиона. Вообще, интересный персонаж.
Просторечные выражения деревенской тётки временами перемежались такими замысловатыми репликами, что впору диву даваться и брать на карандаш. Причиной тому — неудержимое любопытство, хорошая память, отменная наблюдательность и само место жизни и работы. Через этот постоялый двор проходила и проходит бесконечная вереница самых разных людей — вот и оседало в её голове неимоверное количество информации и понятий.
Ту девушку хозяйка запомнила хорошо. Во многом, благодаря сопровождавшей её компании.
Сама Мали, должно быть, мало похожа, как бы у нас сказали, на европейку. Может я не совсем правильно поняла, но внешность её была чем-то средним между обликами Натальи-Нариз и моим. Кожа смуглая, но не слишком. Волосы кудрявые, глаза большие, однако с эдаким лисьим разрезом.
— А вот спутники её… — Рамина сделала многозначительную паузу, — Та ещё загадка.
— Что вы имеете ввиду? — я понизила голос до заговорщического полушёпота.
— Я, конечно, в чужие дела нос не сую, — с очень «правдоподобного» предисловия начала рассказ наша ни разу не любопытная хозяйка, — но как это было понимать? Ридганда у них совсем на ридганду и не похожа. Вот вы — другое дело. Сразу понятно — высокородная. Та же…
— А что не так?
— Да не знаю, как объяснить, вроде всё и как положено, да только не та она, за кого себя выдаёт — хоть режь. А девки их две так и вовсе в пацанов ряженые. Ну что я, парня от бабы не отличу? Мужик при них ещё был, здоровый такой, и кожа — что твой уголёк. Страшны-ы-ый.
— М-м-да, странная компания.
— А я что говорю. — громким шёпотом подхватила тётка.
— Странная, но главное — приметная. Тем легче будет искать. — про себя отметила я.
— Ну, думаю, раз им так надобно, то пускай уж в кого хотят наряжаются. Так-то люди приличные, хлопот не доставили, а наше дело маленькое — удобства предоставить. Да и не такая уж редкость в нашем заведении необычные постояльцы. Помню вот заезжал как-то один художник. Сам тощий — заморыш-заморышем, одет, как с батькиного плеча, но важны-ый… Великим живописцем себя навеличивал, да речи заумные вёл. Тоже к Источнику ездил — всё вдохновения искал. Вот где, я вам доложу, и смех, и грех. Вина хлебнёт, всю ноченьку буянит, девок наших задирает, а после бежит…
Дальше я уже почти не слушала. Приключения незнакомого живописца — его личная жизненная трагедь. А нам и своих забот хватает.
Судя по описаниям Рамины, у Малисат явные проблемы. Не знаю, что уж ей выпало в этом мире пережить, но девушка, вместе со своими спутниками, находится на нелегальном положении. Значит, надо торопиться. Найти и помочь, пока беды не случилось.
На следующий день закрыла двери комнаты изнутри, чтобы какой-нибудь чрезмерно услужливый сотрудник гостиницы в излишнем рвении угодить ридгонам не помешал нашему с мужем разговору, и мы с Роном надолго засели за обсуждением насущных вопросов.
Некоторую сложность составлял тот момент, что я никак не могла признаться моему любимому супругу в том, кто я есть на самом деле. И зачем мне срочно понадобилось искать какую-то неизвестную девицу. При всём нашем великом взаимном доверии, такие вещи либо обсуждаются с соратниками по несчастью, либо уносятся с собой в могилу. Нормальным людям об этом сообщать точно не годится.
Зато, в моём случае все непонятки можно было смело валить на богов. Уж в их существенном вмешательстве в наши судьбы никто из близких с некоторых пор не сомневался.
В общем, всё, что оказалось невозможным объяснить, пошло под грифом «боги велели».
Добившись согласия по всем предложениям, дополнила послание домой слёзной просьбой отправить Идриль по адресу моей наследной деревни, а также проинформировала, что мы, мягко говоря, задержимся.
Не теряя времени даром, Рон прояснил вопрос, где располагаются эти, так сказать, «владения Карабаса-Барабаса», и распорядился отправить основную часть нашего обоза в деревню с красивым названием Бландо. Ибо держать столько народу при постоялом дворе, когда до собственного жилья всего несколько дней пути — в высшей степени неразумно.
С нами задержались мои девчонки, Мираз, Соррос, пара человек из охраны и «водитель». Остальные с сопроводительным письмом тронулись к конечной точке.
Что касается состояния больного мальчишки — оно однозначно менялось, хоть назвать его здоровым по-прежнему язык не поворачивался. Первые пару дней он спал, правда уже без снадобий доктора. Потом начал подниматься, но дальше своей каморки не выходил. Ничего не говорил, только водил растерянным, затуманенным взглядом по сторонам и подолгу смотрел в окно.
Он как будто видел этот мир впервые, осваивал его заново и опасался покинуть пределы маленькой безопасной норки. Мираз даже отцу запретил тормошить парня и торопить события. Мол, всему своё время, а сейчас довольно и того, что положительные перемены начались.
Старший по обозу с великой надеждой и благодарностью оставлял сына с нами. У него было особое поручение от Рона: как только доставит всех до Бландо, не мешкая собирать мобильную группу для розыска Мали и её товарищей. Человек он дельный, сообразительный и верный. Теперь же за всё, что совершалось для Сорроса, любящий отец и вовсе готов был душу демонам отдать за своих ридгонов. Этот точно всю Синцерию на песчинки разберёт, но сыщет Малисат — можно даже не сомневаться.
Последующие дни мы с мужем и Миразом спокойно строили планы и разрабатывали стратегии собственных действий. Однако, к концу рундины случилось событие, заставившее меня ускорять нашу плавную, размеренную жизнь.
67
Утром заглянула к Сорросу. Хотелось самой проведать больного и оценить, как продвигается его выздоровление. От реакции парня на моё появление, честно говоря, покоробило.
Мальчишка сжался на своей койке в комок, втянул опущенную голову в плечи и спрятал взгляд на собственной худосочной груди.
— Соррос… — мягко позвала его по имени, осторожно присаживаясь на табуретку напротив, — не бойся, мальчик.
