Старика я привела сюда специально, чтобы иметь возможность заговорить на инородном языке и не вызвать при этом ненужных подозрений у посторонних свидетелей. Мало ли, что я там болтаю своему иноземному спутнику — помощь пострадавшей прошу оказать. Под эту лавочку и попробовать подать знак для Малисат на нашем родном русском языке, как это произошло в своё время с Натальей. Других инструментов для достоверного «опознания» у нас просто не имелось. А мудрый преданный дед не подведёт — сообразит, подыграет и не выдаст — в этом я не сомневалась. Знаем мы этого Штирлица.
Медленно повернувшись к старику, я, глядя ему прямо в глаза, обратилась на мархаратском:
— Мираз, прошу, ничему не удивляйся. Смотри на меня и делай вид, что слушаешь, и всё в порядке.
В оценке шпионских талантов доктора я не ошиблась. Щелки глаз «напарника» блеснули согласием.
— Ну, перекрестясь… — выдохнула я и заговорила на родном языке. — Малисат, если ты меня понимаешь, не подавай виду…
Договорить не успела. Потому, что в этот момент Мали всё-таки потребовалась медицинская помощь. Да и мне, кажется, тоже.
72
— Семён Семё-оныч… — «контрольным выстрелом», тихо протянула Мали, хватаясь за перила и медленно сползая обратно на лестницу.
Одна из девушек, находившихся рядом, бросилась за водой, вторая растерянно металась по помещению, пытаясь найти подходящий «платочек». Мы с Валией попробовали, было подхватить Малисат и удержать в вертикальном положении — бесполезно. Та осела на ступеньки и сидела в позе куклы, глядя на меня очумевшими глазами и медленно хлопая пушистыми ресницами.
— Хорошо, хоть сознание не потеряла. — подумала я и, чувствуя, что ноги ослабели, а сама уже от переживаний тоже почти готова хлопнуться в обморок, приземлилась рядом с девушкой.
Потеснив дам, пытавшихся оказать экстренную помощь, на передний план решительно выдвинулся Мираз (Даром, что ли, его притащила?). По очереди пощупал нам пульс, заглянул под веки, взял мою руку и…
— Ай! — громко вскрикнула я от резкой боли в левом мизинце и недоумённо уставилась на деда, который с каменно-невозмутимым видом в данный момент уже переключился на мою соседку и массировал ей кожу то над верхней губой, то между широких бровей.
Не поверите (я вот, например, не сразу поверила), старик самым натуральным образом укусил меня за палец!* Противная качка тут же прекратилась, зато на левом же глазу образовался нервный тик.
— Что вообще происходит? — переводя взгляд с меня на Мали и обратно, озадаченно озвучила общий вопрос хозяйка магазина.
— Ничего страшного, я просто разволновалась от неприятной ситуации — право слово, надо же быть такой неловкой — чуть не угробила вам мастерицу. А Малисат, по всей видимости… с детства боится врачей. — потрясая укушенным пальцем, я поджала губы и ещё раз возмущённо зыркнула в сторону Мираза.
Тот же, спрятав в бороду усмешку, спокойно продолжал свои манипуляции с лицом девушки. Весьма, кстати, действенные. Ибо взгляд её заметно прояснился и приобрёл осмысленность.
— Вы в порядке? — обратилась к ней.
— Вполне. — ответила та.
— Тогда, если никто не против, я всё-таки воспользуюсь заманчивым предложением госпожи Валии и соглашусь на посещение салона красоты. — поднимаясь на ноги и натягивая самую лучезарную в своём арсенале улыбку, по возможности бодро сообщила я.
Малисат согласно кивнула головой и взялась раздавать указания помощницам насчёт нагрева каких-то камней, воды и прочих приготовлений к процедуре.
Теперь следовало остаться с соплеменницей наедине. Парикмахерские услуги — штука достаточно интимная, чтобы надеяться на то, что нас оставят вдвоём. А Мали — молодец. Пережитое нешуточное потрясение не помешало девчонке быстро взять себя в руки. Ну и Миразу, конечно, спасибо, без его помощи мы бы долго, наверное, махали платочками перед лицами друг друга. Надо же, укусил! Ну да ладно, сработало ведь.
— Благодарю, почтенный, вы мне очень помогли. — для поддержания легенды обратилась к старику на мархаратском, — Теперь прошу вас вернуться к ридгону Ронану и сообщить, что девушка, которую мы искали — здесь. Навещать её дом ни в коем случае не нужно. Пускай все отправляются в харчевню, где мы утром встречались с Ваганом, а я ненадолго задержусь, и, как освобожусь — доберусь сама.
После того, как верный соратник отправился исполнять мою просьбу, мне ещё пришлось пройти, таки, за шторку, и, хоть хотелось сию секунду со всех ног мчаться на второй этаж, где располагалась парикмахерская Мали, с непринуждённым видом вытерпеть все примерочные мероприятия.
— Ну что, давай знакомиться заново. — тихо сказала я, когда, наконец, дверь «салона» плотно затворилась за спиной. — Меня зовут Света Косицкая, помнишь писательницу из маршрутки?
— Шатенка в очках? — прижимая пальцы к губам, прошептала собеседница, и ей всё-таки потребовалось снова присесть на стул.
— Да, она самая. А ты?
— Лена… — сообщила она, перемещая подрагивающие пальцы к вискам, — Подожди… Я всё ещё никак не могу поверить…
В этот момент двери салона снова отворились, и к нам вошли помощницы Мали, тащившие горячую воду и пышущие жаром камни — ума не приложу, за какой надобностью они нужны (в смысле, камни).
— Хотелось бы, чтобы во время процедуры нас никто не беспокоил. — я нарочито громко исполнила «арию капризной барыньки», чтобы избавить нас от визитов ненужных свидетелей, располагаясь в рабочем кресле Малисат. К слову сказать, очень даже удобном.
Лица Лениных «ассистенток», норовивших под любым предлогом сунуться к нам в комнату и подсмотреть-послушать, что тут происходит, всё ещё выражали озабоченное беспокойство.
Поэтому, подавляя возбуждение, обоснованное волнение и желание просто сесть где-нибудь в уголок и болтать до мозолей на языке, обе сошлись во мнении, что причёску всё же действительно придётся делать. Иначе, остальные обитатели магазина просто не поймут, что мы так долго делали здесь вдвоём. Ловкие руки Мали принялись за работу, а я, расслабленно устроившись в кресле, начала рассказывать ей о том, что на данный момент уже было известно мне.
И про свои приключения, и про то, что нас здесь семеро, и про то, что уже повстречалась с Натальей. Собеседница слушала внимательно, не забывая делать свою работу — кажется, простые привычные действия её успокаивали. Я только удивлялась, насколько быстро ей удалось освоиться с новой информацией.
Хотя, судя по тому, что довелось вынести девушке в новой жизни, закалку она получила такую, что мама дорогая. У меня мороз по шкурке побежал, когда она сообщила о побеге из публичного дома. Это вам не моя «лайт»-история. Я про то, что очнуться в доме мачехи, даже такой зловредной, как в моём случае — не самый ужасный вариант развития событий. И даже угроза насильственного переселения в монастырь — мягко говоря, лёгкий испуг, по сравнению…
