- В том, что вы – красавица.
- М-м… вы про платье? – смутившись от прямого комплимента, я расправила складки на коленях.
- Нет. Вы всегда ею были. Просто до сих пор мы всё время куда-то бежали, торопились, и вы были такой решительной, занятой, неприступной, а сегодня я, вдруг, увидел вас совершенно другой.
- Вы тоже открылись мне с новой стороны. – ответила я, не решаясь встретиться глазами с собеседником.
Да что за ерунда такая? Я ведь знаю, что не дурнушка. И комплиментов за свою жизнь по этому поводу наслушалась вдоволь, заметьте, безо всякого ложного стеснения. А тут… В общем, пока не начала краснеть, как юная институтка, требовалось срочно сменить тему.
- Знаете, мне очень понравился Малей. Невероятно красивый город.
- Да-а, это мой прадед постарался. – пряча лёгкую улыбку и устремляя взгляд куда-то вверх, с тёплой гордостью проговорил Крайтон. – Великий был человек…
А потом мы лопали Лилины шедевры, наслаждались глинтвейном, а он рассказывал о том, как этот его замечательный родственник догадался создать систему каналов и осуществил сей грандиозный замысел, а Малей стал пересечением больших торговых путей. А я ему про Винни-Пуха, выключатель и великого разведчика Штирлица. Пока не стало совсем поздно, и Крайтон не проводил меня до дверей комнаты.
- Это был, возможно, самый замечательный вечер в моей жизни. – поцеловав мне руку и с заметным сожалением выпуская её из своей, сказал он.
- Мне тоже было очень приятно провести его с вами. – совершенно искренне ответила ему и нырнула в темноту спальни.
Стянув с себя платье, зарылась в постель с надеждой помечтать, повспоминать самые уютные, приятные моменты наших посиделок… какой там, уснула тут же, не хуже Шерлока, едва голова коснулась подушки.
Утром проснулись от неуверенного стука в дверь комнаты. Это к нам с сестрой в спальню робко скрёбся Серёга.
*Моя любовь, мой прекрасный генерал.
** Первый катрен из стихотворения С Есенина.
Глава 42
- Девчонки, а у нас нигде, случайно, аспиринчик не завалялся? – держась одной рукой за голову, другой за стеночку и глядя на нас одним глазом (второй был болезненно прищурен), жалобно проскрипел наш боец невидимого фронта. – Или его уже Крайтон истребил?
- Боже, горе ты моё опухшее. – переживательно рассматривая прилично (точнее, неприлично) раздувшуюся физиономию возлюбленного, запричитала Лиля, вылезая из кровати, - Это ж надо было постараться, чтобы испортить такое красивое лицо. Сейчас поищу, вроде ещё был. Если что, рассол капустный принесу.
- Только побыстрей, любимая, пожалуйста, пока я не покинул и этот бренный мир самым позорным и бездарным образом. – удерживая корпус прямым, как шпала, он осторожно приземлился на стул.
- Бедненький. – не в силах удержаться от смеха, посочувствовала я.
- Кстати, Мариш… - он, не рискуя двигать отдельно взятой головой, аккуратно пересел, поворачивая единым монолитом всё тело в мою сторону, - Это мне вчера приснилось, или вы с Крайтоном того… ну как это…
- Серж, ты чего? Он – герцог, я – «инопланетянка», в будущем, при самом удачном раскладе – всего лишь никому не известная баронесса, какое «того»? - очень сожалея о том, что сказанное – действительно правда, ответила я.
- Не-не-не, ты мне тут не юли. Я хоть и надрался вчера, но глазоньки-то всё-о видели.
- Отстань от моей сестры, пока я тебя не стукнула. – угрожающе сдвинула брови младшая, потрясая найденным пузырьком с остатками шипучего аспирина.
- Спасибо, Лиль. – сердечно поблагодарила я, и, переходя из обороны в наступление, в свою очередь прищурила на напарника глаз. - Во-от, это ты нам лучше поведай, облегчи душу, какого лешего намедни так налакался? Разреши мои сомнения, это был спонтанный дружеский гудёж, или сие действо всё же следует расценивать, как акт отчаянного самопожертвования с далеко идущими целями?
Серж, не успевая медленным разумом за моей мыслью, хлопнул ресницами.
- Ты что, из Шерлока в Штирлицы решил переквалифицироваться? – укоротила формулировку я, - Даже по-немецки зашпрехал, в отличие от русского, между прочим, без запинок.
- Как догадалась? – сообразив, о чём речь, не стал возражать он.
- Просто не смогла придумать никакого другого объяснения учинённому тобой непотребству.
- Чего уж сразу и непотребство. – насупленно проворчал Серёга, дёрнув плечом, и тут же опять схватился за голову, - Лилечка, родненькая, умоляю, хватит уже махать таблеткой безо всякого проку, положи мне её в рот, я так, всухомятку сгрызу. Ой, нет, на сухую не протолкну. – плямкнув склеенным ртом, промямлил наш болезный.
- Держи уже, готово. – сестра протянула ему кружку с растворённой в воде спасительной пилюлей.
- Сдаётся мне, бутылки было не четыре. – глядя на то, как напарник большими глотками жадно поглощает жидкость, я даже сама захотела пить.
- Нет… - на секунду прервавшись, чтобы перевести дыхание, Шерлок сделал последние пару глотков и закончил мысль, - просто оно оказалось основательно креплёным. Я ж в этикетках не разбираюсь. А этот Адалей, между прочим, тот ещё конь. Пока споил, думал сам скопычусь. Но! – он радостно задрал указательный палец вверх, - Победа осталась за мной.
- Нашёл, чем хвалиться. – буркнула младшая.
- Погоди, сестра. – я притормозила готовое излиться Лилино негодование, - Продолжай, Серёж, ну и… чего удалось добиться? И вообще, с какого перепугу ты, вдруг, взялся «крутить» барона? Он что, умудрился как-то подорвать твоё доверие?
- Да понимаешь, тут случайно выяснилось, что пока мы в столицу катались, Адалей тоже отсутствовал. Но при этом никому не сказал, где именно был.
- Ну так спросил бы напрямую, и всё.
- Именно так я и сделал.
- И что он ответил?
- Ничего вразумительного. Какую-то ерунду про буквально неодолимое желание прогуляться, а потом быстро свернул тему. Вот это меня и насторожило. Так ведь в лоб не скажешь, мол, а вы, батенька, чего-то конкретно лукавите. Всё равно не признается, да и вдруг там действительно какая-нибудь ерунда. Человек помог, а я его оскорблю прямыми подозрениями. Вот только мы уже столько раз столкнулись с людьми с двойным дном, что я готов сомневаться в ком угодно.
- Так, с этим понятно. И что у нас в сухом остатке? – обобщила я, - Чем закончился твой творческий алкогольный эксперимент?
- К сожалению, или к счастью – ничем. Как ни старался, барон только возвышенно навеличивал свою прекрасную герцогиню – утомился слушать. Он или действительно сбрендил на почве великой любви, или прекрасный актёр и столь крепкий орешек, что мне не удалось его расколоть даже старым безотказным дедовским методом.
- Смотри, чтобы он тебя не расколол. – саркастически вставила сестра, - А то болтал вчера, как тараторка – без умолку.
