Народ просто сгрудился в оду молчаливую кучу и настороженно ждал… не знаю, судя по выражениям лиц, не меньше, чем какого-нибудь страшного приговора.
И сдвинуть их с «мёртвой точки», поверьте, оказалось ой, как непросто. Даже Серёгина акция по уменьшению «дани» не слишком помогла крестьянам расслабиться и выдохнуть. Мне кажется, они до сих пор думали, что всё это ошибка, и сэкономленные денежки вот-вот всё-таки отберут.
В общем, официальная часть прошла в удивительно дисциплинированной тишине. Сергею даже голос не пришлось напрягать, пока он представлял себя, нас с Лилей и озвучивал, так сказать, цель собрания.
И что вы думаете, кто-то тут же побежал расхватывать предложенное бесплатное добро? (Я уж молчу про «ярмарочное» настроение.) Не-а, даже никто не дёрнулся в том направлении. Люди только тихо перешёптывались, неуверенно подталкивая друг друга в бока. Сделать первый шаг отчаянных не находилось.
Караул, мы даже растерялись. И что было делать? Ну не силком же заставлять народ принять нашу поддержку.
Староста, который уже немного пообвыкся с нашими новыми порядками, взял слово и попытался прийти на помощь, убеждая односельчан в том, что подвохов никаких нет, и можно смело приступать к разбору «гуманитарной помощи». На что кто-то из толпы негромко ответил ему что-то в духе «бесплатный сыр бывает только в мышеловке», и совать башку в непонятный «блудняк» дураков нет.
После векового угнетения (по-другому не скажешь), необъяснимая щедрость новых хозяев не укладывалась у народа в головах. Нет, мы, конечно, предполагали, что с этим возникнут некоторые затруднения, но не в такой же степени. Уже самолично прямым текстом объявили, мол, забирайте безвозмездно, то есть даром, и всё равно стоят, с ноги на ногу переминаются, гадости какой-нибудь ждут.
Ясно. Позицию поняли, тоже не дураки. Нужно было срочно найти какой-нибудь выход. И он у меня «созрел». Коротко переглянувшись с Сергеем, я направилась к отцу Бетхору, с которым мы с сестрой накануне познакомились и подробно переговорили на тему реставрации церкви. Им оказался сухощавый старичок с добрыми слезящимися глазами, и не стоит говорить, что он тоже не сразу поверил своим ушам.
Правда, его одного убедить получилось гораздо быстрее и проще. Во-первых, батюшка все свои сомнения деликатно придерживал при себе. Во-вторых, оставленная сумма на самые срочные нужды подтвердила наши словесные заявления. Сжимая в жилистых натруженных руках мешочек с монетами, отец Бетхор тогда благословлял нас на все лады и благодарил за честь объявить согражданам о предстоящем благом деле. Самое время было предоставить ему «трибуну».
Встав перед своими прихожанами, батюшка произнёс тёплую, трогательную речь, заметно взволновавшую слушателей. А следом за ним я внесла некоторые поправки в наш первоначальный план. Раз крестьяне в халяву верить отказывались категорически, следовало действовать по-другому.
Я просто предложила людям за каждую взятую вещь отдавать какую-нибудь символическую плату в пользу храма. Кто сколько сможет. А принимать деньги станет непосредственно отец Бетхор.
И вот тут нам, наконец, кажется, поверили. Площадь по нарастающей зашумела, загудела, зашевелилась. Послышались всё более уверенные реплики:
- Так это что, братцы, выходит, правда, что ли?..
- И что, и церкву поднимать станем?..
- Выходит, дозвались, родимые, допросились, выстрадали милосердия господнего?..
- Сыночек, деточка моя, услышал милостивый мамкины молитвы… - какая-то женщина, роняя слёзы, опустилась на коленки прямо на землю и гладила вихры мальчишки лет пяти. Тот, ничего не понимая, просто переняв родительское настроение, жалеючи обнял мать и тоже заплакал.
Всё, не могу. Смотреть на них просто сердца не хватало. Тут и там разносились всхлипы и обрывки слов священных текстов. Кто-то, стягивая головные уборы, с чувством в пояс кланялся нам. Но это единицы. В основном, люди сейчас благодарили своего бога. Только он, в их понимании, мог принести в их жизнь такие перемены. Да это и не важно, кому в данный момент доставались, условно выражаясь, лавры благодетеля. Главное, «лёд тронулся».
Тем более, что, возможно, они были совершенно правы. Мы же каким-то мистическим манером оказались именно здесь – в этом мире, в этом месте.
Казалось, людскому волнению не будет конца. Следовало снова как-то организовать народ. Мы же собрались не для того, чтобы просто на неделю ввести население в шоковое состояние, имелись вполне конкретные цели.
Я вопросительно посмотрела на отца Бетхора, и он, правильно расценив мой взгляд, затянул молитву. Ну ту самую, народную. Помогло. Вся площадь тут же откликнулась – подхватила, едино выплёскивая зарождавшуюся надежду в словах и звуках священной песни. И мы вместе с ними.
А после оставалось только кому-то первому принять к действию наше предложение.
- Ну что, Винефреда, давай шагай. Ты у нас самая смелая, умная и справедливая. – с улыбкой на лице скомандовал староста.
Означенной Винефредой оказалась бойкая старушенция в шерстяном платочке из первого ряда собравшихся.
- Э-эх, всем смертям не бывать, а одной не миновать! – бабуля отчаянно махнула рукой и посеменила к сундукам и корзинам. – Та-ак, что у нас тут?..
За деревенской старейшиной потянулись остальные. Руководитель из неё получился знатный.
- Риана, подь суда! И Реду кликните кто-нить! Пущай картохи наберут. – звонко разносился командный голос старушки, - Цыть! А ну положь, где взял! Куда без спросу потащил?!
- Бу-бу-бу… - невнятно послышалось ответное ворчание.
- Я - ть-те дам, на дрова! Хорошую вещь, да в топку! Ну-ка, Рафал, вставай у деревяшек, да поглянь там своим намётанным глазом, кому чего, да что в починку.
Ну всё, за судьбу нашего бывшего имущества можно было не волноваться. И за то, что местные за него не передерутся – тоже.
А тут и сдобу из дома привезли. Лиля сама пошла в толпу и принялась за руку выводить ребятишек к корзинам с ароматным угощением. Плюшки разлетелись со скоростью звука, но Эмель и Кло было велено стоять у печи до тех пор, пока не поступит команда «стоп». Так что всем должно было хватить.
Тем временем от «благотворительного центра» отходил народ. Люди уносили приобретения по домам, в какой-то момент показалось, что этим всё и закончится. Какова же была наша радость, когда они стали возвращаться. И не с пустыми руками.
Наши сундуки мелели, куча «дров» таяла, а на покосившихся прилавках напротив, появлялись кучки из свежих овощей, фруктов, крынки с молоком. Какая-то симпатичная девушка принесла вязаные салфеточки, а бородатый мужичок – самодельную глиняную посуду. А один дед даже живой товар приволок – короб с крошечными писклявыми цыплятами. Вот это правильно. Зачем гонять лошадей по соседним селениям, когда появилась возможность что-то продать или разменять в родной деревне?
Рафал (которого распорядительница раздачи определяла на мебель), оказывается, был местным резчиком по дереву. Так вот, мужик на радостях принёс целую корзинку небольших игрушечных поделок для детворы и веселил жующих булки малышей и взрослых игрой на дудочке.
