Я хотела поговорить с Дуайтом подольше, но задерживать его было нельзя.
— Я буду очень ждать вас, леди Катажина, — сказал мне на прощанье целитель.
Он сделал неловкое движение, чтобы поцеловать мою руку, но не решился и вместо этого только пожал ее.
Посоветовал быть очень осторожной — на рынке полно мошенников и опасных людей и нелюдей. А еще предостерег никуда не уходить с площади. Ведь в многочисленных переулках, что подобно паучьим лапкам расходились от нее, легко можно расстаться с кошельком, одеждой, душой или жизнью.
Базарная площадь сразу же оглушила меня. Я привыкла к цивилизованным торговым центрам. И теперь опешила от шума, гама и суеты настоящего средневекового торжища. Выкрикивали зазывалы, громко торговались продавцы, сновал городской люд. Пестрая, разноцветная, разноликая толпа… Не в современных, привычных моему глазу — в исторических костюмах. И я оказалась в самом центре, в сердце ее.
На минуту мне показалось, что я просто нахожусь в массовке блокбастера с миллионным бюджетом. Все это не по — настоящему. Не может быть.
Я сплю или сошла с ума…
— Долго рефлексировать будешь? — мявкнул у меня в голове Дарси. — Нам вообще-то нужен кашмеран. И озон. И метасиликат натрия. Не смешаешь Фернанде освежители — поедем в хостел к тараканам.
К тараканам я не хотела, поэтому взяла себя в руки и изо всех сил постаралась не крутить головой по сторонам, как заведенная.
А то обычно к тем, кто имеет именно такой вид, и клеится всякая шушера, мошенники и прочие подозрительные товарищи.
Уж что-что, а вести себя на рынке и торговаться я умею.
В конце-то концов, когда мы с Гошкой были на отдыхе в Египте, местные торговцы прикрывали лавки, едва завидев меня. Чем этот базар лучше египетского, а?
Я приняла самый что ни на есть независимый вид, и пошла по торговым рядам.
Спокойно. Уверенно. И осторожно.
Кашмеран, озон, метасиликат натрия и морские минералы мне удалось найти и сторговать по вполне приличной и приемлемой для наличествующих у меня средств цене.
Можно гордиться собой!
— А он рыбов продает?
Как назло, путь с рынка лежал через рыбные ряды. Где и застрял Дарси.
Как завороженный, котик уставился на прилавок с выставленными там деликатесными сортами рыб.
Продавец выставлял волшебную рыбку — какой я в своем мире и не видела. Не подозревала, что такая вообще может быть.
С чешуей из чистого золота и серебра, с рубиновой икрой и изумрудными молоками, с платиновыми косточками, со свечением всех цветов радуги, которое окончательно заворожило Дарси.
— Нет, показывает.
— Красивое.
Дарси тяжело вздохнул, и я вместе с ним. Я действительно не могла купить своему котику ничего из представленного ассортимента — ценник там начинался с такой суммы, на которую мы с Дарси неделю питаться сможем.
Меня поглотили угрызения совести.
Он ведь раньше жил в роскоши. Не знает, что такое экономия. Попал в такие условия, ему тяжело привыкнуть к новому, к простой еде. Несмотря на все эти его разговоры про смертную казнь и то, что он ворчит, как старый дед, он такой милый, такой беззащитный со своими вислыми ушками…
Черт побери, вот получу оплату от Фернанды за освежители и куплю своему Дарсику самой свежей и самой дорогой рыбки!
— Лови вор-р-ра! — заорали на весь рынок.
Я оглянулась на крик, который к нам с Дарсиком, само собой, никакого отношения не имел…
Нет, имел! И самое прямое!
Глазам моим открылась душераздирающая картина: мой Дарсик, которого я в принципе не видела бегающим, мчался меж прилавков, сверкая ошалелыми оранжевыми глазами. В зубах он держал огромную рыбищу с отливающими бриллиантами чешуей.
Ну, а за ним, выкрикивая ругательства, несся сын торговца рыбой — проворный мальчишка с лицом явного мучителя животных. Мало того, он еще и камни из-за пазухи успевал вытаскивать и в Дарси бросать! Как будто специально заранее ими запасся.
Так же у скоттиша были разнообразные препятствия в виде других торговцев, тоже желающих Дарсика поймать. Видимо, из чувства солидарности.
Мне же, разумеется, ничего не оставалось, как присоединиться к погоне под свист и улюлюканье толпы.
Но перед этим я расплатилась за рыбину с торговцем — она вышла по стоимости, как будто и вправду была бриллиантовой. Плюс он, гад, заломил за моральный ущерб.
В таких случаях не торгуются — а то бы меня тут вообще прибили за грабеж. Пришлось отдать почти все деньги, что у меня были.
Ну, а потом отправиться по следу скоттиша. А то как бы не поймал его этот востроносый паренек. Личико у него уж больно кровожадное.
Пришлось двигаться быстро, пока погоня не исчезла из виду.
Ну и конечно, раз все так весело началось, разве можно было рассчитывать на менее веселое продолжение?
Сын торговца почти догнал моего кота, ухватив его за хвост.
Меня накрыло принеприятнейшее чувство — словно схватили за волосы меня. Грубо и бесцеремонно вторглись в мое личное пространство грязными руками. Отвратительно, скажу я вам!
Мысль о том, что наша со скоттишем связь сильнее, чем я предполагала, быстро промелькнула передо мной и отодвинулась на второй план.
— Не трогай его! — крикнула я. — Отстань! Я расплатилась за рыбу.
— А по морде безухого, чтоб не тырил чужое? — сплюнул неприятный паренек.
Но остановился и преследование прекратил.
— Это мой кот, и если ты его хоть пальцем тронешь — пеняй на себя! — грозно сказала я.
Очевидно, вид у меня был не самый добрый, потому что парень испуганно попятился и, крикнув «А идите вы со своим калечным котом!», сорвался с места.
Жаль только, что все это было напрасно. Очумелый от погони и от запаха рыбы, Дарси уже шмыгнул в проулок.
В один из проулков, куда Дуайт Уолтон мне советовал не ходить…
17 глава
И я еще думала, что моя лавка находится в неблагоприятном районе, где содержимое ночных горшков выплескивается на улицу. Но там хотя бы были сточные канавы. И их чистили.
В отличие от этой шикарной улочки, куда ступила я и сразу же испачкала свои атласные башмачки. Благо, хоть в обычной луже, а не в чем-то другом.
Тут грязь просто струилась по земле. Мостовая состояла из грязи. Буквально.
Не лучше были мрачные кривобокие дома, нависшие над тобой гробами. Стекла были давно выбиты. Кое-кое где их заткнули промасленными тряпками, но большинство их жителей считало, что сойдет и так.
Кстати, по поводу местных жителей. Тут это было самым прелестным.
