— Я люблю тебя, Костя, — тихо сказала она, поцеловав мою ладонь в центр. Обернулась и, поцеловав в шею, ткнулась носом в яремную впадину. — Ты не представляешь насколько сильно.
Хотел возразить, что это она не представляет масштабов наших чувств, но не стал. Молча гладил её по спине, наслаждаясь близостью моего ангелочка.
Глава 25
Джейсон
Южная Каролина, июнь 1860
Я прибыл на плантацию Миллеров уже ближе к обеду. Хотел пораньше, но проблемы на собственной плантации заставили задержаться. И это было плохо. Хороших рабов наверняка уже разобрали более ушлые соседи.
Как ни странно перед особняком все ещё толпился народ. А значит, не всё потеряно. Заметил и вдову Джона Миллера, Этель, стоявшую в тени деревьев с племянником, который и решил продать плантацию почившего дяди с молотка. В числе прочего Генри распродавал и рабов. По слухам, они панировали переехать на север, потому и старались побыстрее завершить все дела.
Оглядевшись, заметил и стоящих на самом солнцепеке рабов. Что удивительно, соседи в данный момент не изучали рабов-мужчин с плантации в поисках самых сильных и выносливых, а кучковались там, где стояла женская обслуга особняка. И это к лучшему. Мне нужно было урвать пару крепких рабов по дешевке, а то мой покойный папаша умудрился за пару лет практически разорить родовое гнездо. Поэтому спешившись, я устремился к темнокожим мужчинам. Отобрал троих и даже рассчитался с управляющим Миллеров, когда громкий мужской смех привлек всё же мое внимание.
Управляющий тоже посмотрел в сторону веселящихся плантаторов и, выругавшись, направился к ним.
— Мистер Бейкер, я же предупреждал, что трогать чужую собственность нельзя, — с почтением высказался он, подходя к грузному немолодому плантатору.
— Эта дикарка посмела меня укусить! — выплюнул он. И добавил пару крепких слов.
Я подошел ближе к плантаторам, с интересом оглядел молоденькую босоногую мулатку в расстегнутой или разорванной блузе. Она держалась за щеку и старательно опускала взгляд.
— Я тебя научу манерам, рабыня, — пообещал Бейкер. Окружающие мужчины заулюлюкали и принялись делать ставки касательно времени, которое потребуется для «дрессировки» дикарки.
А я все не мог отвести взгляд от мулатки. Она будто почувствовала мое внимание и посмотрела на меня. Её глаза были необычного светлого цвета, волосы же были кудрявыми, но выглядели не такими жесткими, как у остальных негров.
— Приношу вам свои извинения, — произнес Джошуа и что-то яростно зашептал на ухо мулатке. Она же в это время пыталась застегнуть блузку и только кивала на слова мужчины. Закончив выговор, управляющий начал торги. — Итак, кто желает купить красавицу Гарриет? Она превосходно готовит, необыкновенно услужлива… — мужской хохот не дал ему договорить. — И к тому же Гарриет невероятно хороша собой…
— Вот это я и хотел проверить, — заявил Дюк Бейкер, перебивая его. — Вдруг у неё кривые ноги или грудь отсутствует, как таковая.
Плантаторы тут же загомонили, выражая согласие с опасениями Дюка.
Джошуа усмехнулся и, подойдя к мулатке, коротко что-то приказал. Она тут же вздернула подбородок, за что и получила удар кнутом по защищенной одеждой спине. Вздрогнула от боли, но крик смогла сдержать. Управляющий тем временем дорвал блузку, демонстрируя всем желающим небольшую, на красивую грудь девушки. С трудом заставил себя отвернуться от соблазнительного зрелища. И заметил, с каким плотоядным интересом пожирали её взглядами плантаторы. А ведь многие уже давно женаты и имеют детей. Усмехнулся и покачал головой.
— А ноги? — вопросил толстый и потный Дюк, облизываясь. Зря я оглянулся в этот момент. Джошуа тут же задрал подол длинной юбки, обнажая ноги в простых хлопковых панталонах. — Тысяча долларов, — тут же объявил Бейкер.
— Одна тысяча сто, — перебил его другой плантатор, начиная стихийный аукцион.
Я бросил последний взгляд на мулатку. Она, не мигая, смотрела перед собой, создавалось такое ощущение, что она не здесь. Но едва Джошуа её отпустил, запахнула блузку на груди и обхватила ладонью свое плечо, как будто пытаясь прикрыться от чужих похотливых взглядов.
И от этого простого жеста что-то екнуло в груди. Черти тебя дери, Джейсон! У тебя нет на это денег. Да и домашние рабы нам не нужны. У нас рук на плантации не хватает. Заставил себя развернуться к подъездной аллее. У повозки меня ожидал помощник и по совместительству управляющий, Кевин. Рабы уже были прикованы кандалами к борту, и мы могли выдвигаться. Вот только…
— Тысяча пятьсот долларов, — объявил Дюк. Это уже была приличная рыночная цена на сильного раба-мужчину. Поэтому после этих слов повисла тишина. Непроизвольно посмотрел на мулатку, она чуть заметно сжалась и опустила взгляд. Тьма!
— Одна тысяча пятьсот пятьдесят долларов, — услышал я собственный голос. И снова мысленно выругался.
— Одна тысяча шестьсот долларов, — поднял ставку Дюк.
И все же выиграл аукцион я. Две тысячи долларов. С учетом, того что за трех крепких рабов-мужчин я отдал три тысячи, это транжирство чистой воды. Злясь и на себя и на неё, кивнул Кевину, чтобы заплатил за мулатку. Значит, в город уже не поедем сегодня за продуктами.
Схватив за веревку, которой завязали запястья рабыни (для кандалов у неё они были слишком тонкие руки), я потянул её к повозке, по пути выслушивая шуточки плантаторов.
— Что белые девушки тебя уже не дают, Джейсон? — с иронией протянул Генри Браун, давний недруг семьи. Выразительно посмотрел в его глаза, и он заткнулся.
Подтолкнул мулатку к повозке, а сам забрался на коня. Кевин помог ей забраться в повозку и привязал веревку к борту.
Всю дорогу до дома я ругал себя за ненужную покупку, не понимая собственных мотивов. Пожалел рабыню? Даже не смешно. Захотел затащить её в постель? Так мне и без того приключений на любовном фронте хватает.
Из-за мулатки пришлось делать крюк до особняка. Грубо сдернув её на землю, разрезал веревку и повел её в дом.
— Масса Джейсон, вы уже приехали, — буквально на пороге столкнулся со своей нянюшкой, которая сейчас выполняла работу и кухарки и старшей над слугами в доме.
— Я привез тебе помощницу, Салли, — я поморщился, завидев младшую сестрицу на лестнице. — Помой её и выдай нормальную одежду.
— Как скажите, масса, — пожилая негритянка закивала головой, улыбаясь во весь рот. Непонятно почему, но меня она любила искренней материнской любовью, в отличие от моей родной мамаши. — Когда вас ждать?
— К ужину, не раньше.
И тут же торопливо покинул дом. Нужно ещё было разместить новых рабов. Впрочем, Кевин мог сам с этим справиться. Но мне с главным надсмотрщиком необходимо было обсудить пару моментов. Например, насколько можно растянуть имеющиеся продовольственные припасы, раз я имел неосторожность спустить всю наличку на мулатку. Твою ж мать.
