— Ох-х, — я поморщилась, — это долгая история. Нет, я ещё не решила. Вообще, я осталась без ключей, меня напарник бросил тут одну.
Историю про Дэймона Генри слушает молча. Чуть щурится только, явно прикидывая что-то свое.
— Значит, ищешь способ возвращения? — медленно повторяет он, когда я заканчиваю.
Я согласно киваю.
— Обязательно делать это сейчас, — Генри вопросительно изгибает бровь, — или мы можем прогуляться?
— Я устала, — тихо вздыхаю я.
— А я, кажется, ужасно оголодал, — демон строит псевдо-страшную физиономию и оскаливается, — и только беседа с моим поручителем спасет меня от срыва. Неужели ты меня бросишь, Агата Виндроуз?
Судя по тому, что он это произносит вслух — а он старается не врать — это может быть даже правдой. И всё таки он явно пытается меня рассмешить.
— Ну, завязывай меня пугать, ужасное исчадие, я помню, ты жутко страшный, — я пихаю Генри кулаком в плечо и с удовольствием наблюдаю улыбку на его лице, — давай погуляем. Но если мы где-нибудь посидим — будет совсем неплохо.
— Посидим? — Генри повторяет это задумчиво, а потом сбрасывает с плеча ремень сумки. — Знаешь, есть идея получше.
Сумку вкладывают в мои руки, и сам Генри отступает от меня на шаг.
— Закрой глаза, Агата.
— Но…
— Закрой!
Вредно спорить с исчадием ада. Хотя жмурюсь я не потому, что его боюсь, а потому что просто не хочу спорить. Ну, зачем? И если он просит… Вон, даже по имени назвал, у их демонического брата это уже за достижение идет. Привилегия!
Оборжаться можно, какие у демонов можно "выбить" привилегии.
Жмурюсь я ответственно, даже не подглядывая. Мистер Пейтон, наверное, бы глаза закатил, зачитал мне лекцию о технике безопасности при общении с исчадиями. Знаем мы те лекции. Видите исчадие? Бегите!
Их хваленый поддающийся адаптации полубес-полуинкуб кинул посреди Лондона одну. А Генри — уж сколько раз он мог мне навредить? Но ведь не навредил же. Ни разу!
В грудь меня что-то толкает.
— Можешь смотреть, — даже тон этого великодушного разрешения меняется. Он не похож на обычное звучание голоса Генри в его человеческой форме. Он более густой, более раскатистый, более потусторонний наконец. Неужели…
О нет, я не ошиблась — когда я открываю глаза — я вижу Генри в его боевой форме исчадия ада, хищной огромной твари с широкой спиной и длинным хвостом, заканчивающимся острым шипом.
Вот только я почему-то смотрю на него, клыкастого, хищного, опасного в каждом дюйме демонического тела, и не боюсь. Дурында?
— Забирайся, птичка, — демон чуть наклоняется ко мне, явно подставляя мне свой загривок, — я тебя прокачу.
Слышал бы это мистер Пейтон…
12. Незваный спаситель
Ценный опыт джигитовки на исчадии ада настолько дорог, что я бы предпочла им поделиться с кем-нибудь другим. А лучше — отдать целиком. Все самое лучшее, да, я совсем не жадная!
Нет, дело не в том, что удерживаться на спине огромного демона сложно, хотя мне приходится настолько сильно стискивать его бока коленями, что под этими самыми коленями начинают болеть мышцы.
Боже, как быстро он передвигается… По-моему, я с такой скоростью не летаю, с какой он бегает…
У меня в глазах смазываются огни фонарей и гоняющих по Лондону машин.
И хочется только зажмуриться, и прижаться крепче лбом к широкой шее, которую обвивают мои руки.
И тоненько повыть.
Он издевается. Он точно издевается…
— Генри-и-и… — все-таки прорывается из меня на высокой ноте.
— Боишься, птичка?
— Можно помедленней?
— Кто я такой, чтобы отказывать красивой девушке?
Я знаю его совсем чуть-чуть, а сейчас мне почему-то хочется закатить глаза, потому что, ну… Генри такой Генри. Как в самый первый день нашего знакомства, когда еще на кресте он отчаянно со мной флиртовал. И не будь для него это настолько спортивным развлечением — я бы, наверное, влипла. Поддалась бы этому его запредельному обаянию.
Он замедляется. Ненамного, но теперь я успеваю разглядеть — мимо чего проношусь в скором темпе.
Лондон. Ночной Лондон. Яркий, цветастый, расписанный огнями иллюминации. Мой город, такой родной — что душа выворачивается наизнанку. Я могла еще жить тут. Могла бы. Могла бы крестить ребенка Тани, слушать рассказы Ханны о её первых свиданиях, радовать отца очередным табелем из универа. Работать дизайнером, как и мечтала…
Но как много изменил в моей жизни один только вечер два года назад. Одна совершенно дебильная вечеринка и один пьяный идиот.
И ничего не стало — ни будущего, ни универа, ни подруг, и только седые папины пряди, которых становилось все больше от свидания к свиданию.
И Ханни… Ханни взрослела. Там. Без меня. И не писала писем. Стыдилась сестры-уголовницы, наверное… Я только сильней тосковала от этого. Надеялась, что смогу поговорить с ней потом, после освобождения, но…
Вышло иначе. Наверное, можно было сказать, что “так решила судьба”, но нет. Судьба была ни при чем.
— Птичка, не зевай, — все с теми же бархатисто-рычащими интонациями бросает мне Генри, и я чуть моргаю, отстраняясь от тоски.
Тауэр-бридж… Он вынес меня прямо к сияющим башням Тауэр-бридж. Между прочим — моему любимому месту в Лондоне.
Говорят, не все жители города в курсе, какие в его городе есть достопримечательности, но невозможно быть британцем и при этом не любить королеву и Тауэр-Бридж. Есть и другие достопримечательности, но этот мост — самое яркое произведение архитектурного искусства, на мой вкус.
— Держись крепче, — советует Генри, а затем мощные лапы толкаются вверх от земли. Очень вовремя предупредил, ничего не скажешь!
Что делаю я?
Первое — напуганно взвизгиваю.
Второе — стискиваю шею этого придурка еще крепче.
Третье — пытаюсь не поминать все три тысячи чертей поименно.
Демон запрыгивает на боковую стяжку моста и карабкается по ней вверх, к Северной башне. Черт, какая же тут высота… И какое у него чувство равновесия — будто не по выгнутой стальной полосе лезет, а по прямой асфальтовой дорожке. Под горку.
— Генри-и-и!!! — я это почти вою. Нет, если свалюсь — крылья я материализовать успею. Наверное. Не уверена…
— Не бойся, птичка — уроню тебя, поймаю тоже сам, — откликается Генри и продолжает лезть наверх, — может, упадешь, а? Хочу побыть спасителем прекрасных дев.
— Ты повторяешься, — сдавленно сиплю я, собирая все свои силы для этой подначки, — ты уже подъезжал со стороны моей якобы существующей привлекательности.
