— Честное слово, больше не буду, — и даже не поймёшь, чего больше в его голосе — смеха или повинности. — Я даже не представлял, что смогу снова заполучить тебя. Хоть даже на час. А напряжение иногда бы сбрасывать неплохо…
Если думать о том, что у нас с ним может быть дальше — то все сразу становится печально. Ничего нет у нас в перспективах, кроме суетной беготни.
— Генри…
— Тшш, — Генри крепче стискивает меня в руках, — не порти мне момент.
— Не портить тебе момент? — возмущённо вскидываюсь я.
— Нам, — коротко поправляется Генри, целуя меня в уголок губ, — нам, моя птичка, нам.
Подставлять его поцелуям лицо оказывается безумно приятно, они — будто капли дождя, освежающего что-то раскалённое.
И каждое прикосновение губ — лишний сладкий толчок сердца в груди. Будто там, в тесной клетке моих ребер и вправду бьётся какая-нибудь канарейка.
— И всё-таки какая сила эмоций, — с восхищением тянет Генри, и я совершенно не знаю, что мне делать с этим комплиментом. Смутиться? Вот это как раз я уже сама по себе.
— Ну-ну, птичка, не начинай, — ворчливо бросает демон, касаясь губами моего виска. — Что такого в том, что мне нравится тебе нравиться?
— Ничего. Я рада, — выдавливаю я и хочу убиться фейспалмом.
Я рада. Я серьезно это сказала? Ничего эпичнее я, конечно, придумать не могла.
Впрочем, объятия Генри от этого не слабеют.
Мне надо возвращаться в Лимб, нужно искать способ дать о себе знать, а я… А я бездельничаю.
Опустила себе затылок на плечо Генри и смотрю, как потихоньку светлеет полоска неба на востоке.
Ммм, рассвет, обнимашки…
В желудке компрометирующе громко урчит…
Столько времени в смертном мире на паре печенек и шоколадке, даже странно, что я ещё на ногах держусь. Поспать бы…
Генри тянется к сумке, притягивает ее ближе, копается в ней одной рукой. Второй — по-прежнему прижимает меня к себе.
— Эй, меня не украдут, если ты меня отпустишь, — хихикаю я.
— Это ты так думаешь, — бурчит Генри, — а я бы сам тебя у всего Лимба украл, да только ты не согласна.
Холодные сэндвичи из амброзии получаются не хуже шоколадок. И даже бутылка с остывшим чаем в сумке находится. Ну, не кофе, конечно, но хоть не всухомятку сэндвичи употреблять.
— Как твои расследования, птичка? — спрашивает Генри, не торопясь с сэндвичем. Он вообще ест так, будто пытается распробовать каждую крошку.
— Пока никак, — с досадой морщусь я, вспоминая свое фиаско в архиве, — но я достану информацию, слышишь.
Правда для этого нужна подпись кого-то из Триумвирата Орудий…
— Понятно, — пальцы Генри пробегают по моим волосам, приглаживая их, — помнишь, что мне обещала, если твои поиски не увенчаются успехом? Уйти из Лимба в Лондон, под мою защиту.
— Да, я помню, — я чуть краснею, вспоминая про ”будешь моей личной грязной грешницей”, которое сейчас несколько ближе к реализации, чем тогда.
— Отлично, тогда я с нетерпением… — Генри замолкает на полуслове, обеспокоенно напрягаясь. Жадно втягивает воздух носом.
— Что-то случилось? — осторожно уточняю я.
— Гости, — Генри поднимается на ноги, и глаза его вспыхивают янтарём ярче, — а ты думала, что я шучу, что тебя украдут?
— Я не…
— Тшш, — Генри опускает мне ладони на плечи, и на секунду я слепну — до того абсолютная чернота меня окутывает.
— Что это?
— Аура скверны, — Генри кривится, — отобьёт твой запах, хоть и поздно. Жди меня тут, птаха, одной тебе по Лондону по-прежнему опасно гулять.
— А ты?
— А я разберусь, с каких пор в этом городе не отличают мою добычу от общедоступной, — рычит Генри, уже перешедший в боевую форму и оттеснивший меня к самым перилам балкончика.
И меня даже не особенно царапает эта его "добыча". Хотя, наверное, стоило бы…
Он прыгает вверх, на балкон выше, а потом — на зубец башни ещё выше. В какой-то момент за его спиной плеснулись крылья — в два раза большие, чем в человеческой форме. И после следующего прыжка он уже не приземляется.
Генри исчезает где-то там, на крыше, а я так и остаюсь на этом балкончике, уставящаяся на тот клочок пространства, в котором Генри был минутой раньше. Без него становится пусто. И страшновато, потому что с крыши уже доносятся звуки драки.
Шмяк!
Прямо на пятачок пространства передо мной откуда-то снизу выпрыгивает демон. Покрытый тёмно-серой чешуей. Смотрит на меня светло-желтыми глазами, жадно втягивает воздух ноздрями.
Я даже немного в ступоре. Нет, боевые рефлексы надо ещё развивать…
— Ты пойдешь со мной, — наконец выдыхает бес агрессивно, ударяя шипастым хвостом о кафель.
Ну, здравствуйте, с чего бы это?..
В этот раз моего страха и решимости хватает на два слова. Что важно — самые нужные два слова, что только можно сейчас придумать.
"Pater noster".[2]
Два слова — и бес с яростным шипением отшатывается — вспышка святого огня, сорвавшая с моих ладоней, приходится ему прямо в морду.
Жахнула я сильно, ощущаю себя, будто подняла что-то слишком тяжелое.
Материализую крылья и толкаюсь ими от воздуха. Резкий порыв ветра играет мне на руку — я будто отпихиваю от себя противника до того, как он успевает на меня обрушиться.
Ослепленный демон — опасен не меньше зрячего. Ведь основная форма восприятия у демонов — нюх.
Хотя, вроде как, мой запах Генри перешиб своей «скверной», но как-то это не так работает. Не работает. Потому что этот бес меня чует, совершенно точно. Или видит. Или знает, что я была тут… Может быть, почуял раньше?
В воздухе я медлю пару секунд.
Что мне делать? Взлететь выше? Туда, откуда совершенно точно доносятся звуки демонической драки? Туда, где Генри, там, кажется, совсем чуть-чуть надежнее, чем здесь. И чем в любом другом месте ночного Лондона, где сейчас выходят на охоту демоны.
Ключей-то у меня все равно нету.
Да, выше, точно надо туда, к Генри. Всего-то и надо — три раза крыльями махнуть. Ну, ладно — пять. Или шесть…
Мой противник, однако, отставать не намерен. И пока я набираю высоту, взлетая к самой верхней площадке башни Тауэр-Бридж — бес бросается в погоню. На его стороне когти, скорость, а также балкончики и всякие прочие детали архитектуры башенной стены.
Никогда не думала, что буду жалеть о том, что минимализм и лаконичность — не самые популярные архитектурные стили.
Он быстрее. Один мой взмах крыла мой противник покрывает за два молниеносных прыжка.
