— Питер, это же преступление. Я под впечатлением.
Я просиял. Несмотря на то что с самого нашего знакомства она была подсадной уткой в моей жизни, одобрение Ингрид все равно имело для меня значение. Я лишь не ожидал, что такое огромное.
Слава богам стохастических погодных закономерностей за дождь. Мимо нас проходит всего три человека, и каждого из них больше волнует бушующая непогода, чем двое школьников, торчащих на крыльце красивого краснокирпичного дома.
— Я постою на стреме, — говорит Ингрид. — А ты выдави правое нижнее стекло двери.
— Разве не должно быть наоборот? — парирую я.
— Это почему еще?
— Ты могла бы замок взломать или что-нибудь в этом духе.
— Это работа грабителей. А я — шпионка.
— То есть в твой арсенал входит только умение провоцировать людей на компрометирующие их поступки вопреки здравому смыслу?
— В яблочко.
Я тянусь внутрь, чтобы отпереть щеколду, и не слышу ни сигнализации, ни собачьего лая, зато мелкий рыжий сторожевой кот выпрыгивает в коридор и по-звериному заваливается на спину, чтобы ему почесали животик.
— Кошки такие потаскушки, — неодобрительно замечает Ингрид.
Она собачница.
Гора почты, скопившаяся под дверью, — хороший знак, но Ингрид продолжает настаивать, что нужно проверить верхний этаж, чтобы убедиться, что дом пуст. Когда она спускается, я уже устроился за кухонным столом. Но самым первым делом я снял свой ремень, продел его через ручки холодильника и затянул. Ингрид вопросительно вздергивает бровь.
— Напоминание самому себе, — поясняю я. — Пара дополнительных секунд, чтобы подумать. Не хотелось бы оставлять здесь следов нашего пребывания, а последствия урагана Пит, налетевшего на фирменный бабушкин пирог, выдадут нас с потрохами.
Ингрид кивает. У всех у нас есть свои пунктики — кому, как не ей, это знать. Ее руки не покрыты перчатками, и шрамы от щетки на тыльной стороне ладоней порозовели. То-то мне показалось, что я слышал шум воды. Она придвигает стул и включает наш трофейный ноутбук.
— Что ты делаешь? — интересуюсь я.
— Скорее уж, что ты делаешь, — она разворачивает ноутбук экраном ко мне.
— Национальная полицейская сеть? Какого черта, Ингрид?
— Нужно достать наши ориентировки.
Я награждаю ее непонимающим взглядом. Она вздыхает.
— Наша контора имеет большое влияние, но маленький штат, поэтому, если мы действительно оторвались от погони, ребята подключат к поискам местных копов, — она кивает на ноутбук. — НПС базируется на UNIX-серверах, а инфраструктура такая древняя, что им должно быть стыдно. К ним можно попасть даже через тот бэкдор, который еще в августе утек в даркнет. Не удивлюсь, если они до сих пор его не прикрыли.
Бросив на нее подозрительный взгляд, я начинаю печатать.
— Было бы намного быстрее, если бы это сделала ты, — ворчу я. — У тебя это лучше получается.
— А учиться за тебя кто будет, юный падаван?
Она заглядывает мне через плечо и улыбается, когда окошко пароля сменяется иконкой загрузки. Она садится, поворачивает ноутбук обратно к себе, стучит по клавишам, и ее улыбка становится торжествующей.
— Поздравляю, Пит, — сообщает она. — Полиция не только Лондона, но и всей страны получила ориентировки на твой арест. — Она прокручивает страницу немного вниз. — И-и-и-и на мой тоже. Впрочем, надеюсь, по этой фотографии меня никто не опознает — кошмар какой-то. Я похожа на бухгалтершу средних лет после паршивенького оргазма.
— Дай посмотреть.
— Обойдешься.
Она шутливо отпихивает меня назад к моему стулу и продолжает печатать.
— Вот черт, — бормочет она. — Они даже Интерпол в известность поставили. Ты провернул первоклассный побег, Пит. Они считают, что мы могли покинуть страну.
В ее голосе слышится явное облегчение, но я пока не могу разделить ее оптимизма.
— А Белла? — спрашиваю я.
Она жмет еще несколько клавиш. Ее улыбка меркнет.
— О ней никаких упоминаний.
Я оттолкнулся от стола, внезапно охваченный разочарованием и ужасом. Не соображая, что творю, я тяну за ремень на дверце холодильника, и в животе у меня разверзается зияющая пустота. Я должен накормить эту пасть.
Не успеваю я расстегнуть ремень, как на мою руку ложится покрытая шрамами теплая ладонь и мягко тянет меня прочь.
— Это не значит, что Бел у них, — тихо говорит Ингрид. Ушной раковиной я чувствую ее дыхание. — Не значит, что ее поймали. Это говорит только о том, что они не сообщили о ней в полицию.
— Но почему? — настойчиво спрашиваю я, уставившись в черно-белый кафельный пол. Капризничаю ни с того ни с сего, как маленький ребенок. — Почему не сообщили?
Когда Ингрид отвечает, ее голос дрожит, и я понимаю, что она думает о телах, сваленных в осенней листве.
— А ты сам доверил бы полиции ее поимку?
Я потихоньку разжимаю пальцы, мертвой хваткой вцепившиеся в ремень. Позволяю Ингрид отвести меня обратно к столу, и мой взгляд падает на ноутбук.
— Мы прямо сейчас в полицейской сети? — спрашиваю я.
— Да.
— Можно поднять старые дела?
— В верхнем левом углу, — она указывает нужную иконку.
Я жму на картинку, на экране появляется анкета с параметрами запроса, и я начинаю ее заполнять.
Ингрид наблюдает за мной через плечо и спрашивает:
— Что ищешь?
Когда я отвечаю, по моей спине медленно пробегает холодок. Иногда мне достаточно услышать бред, который приходит в голову, чтобы убедить себя в том, что это неправда.
Не в этот раз.
— Нераскрытые убийства, с апреля позапрошлого года по сегодняшний день.
Ингрид сверлит меня внимательным взглядом.
— Нераскрытые убийства? Зачем?
Перед глазами стоит вихрь осенних листьев, безупречная архимедова спираль, три падающих навзничь тела, три жизни, оборванные с геометрической точностью.
У меня пересохло в горле.
— Она сказала, что практиковалась.
Ингрид больше не задает вопросов. Я нажимаю «ввод», и на месте анкеты выскакивает перечень результатов.
Ингрид бросает взгляд на экран и негромко присвистывает.
— Ты ищешь что-то конкретное? Место… способ?
Я отрицательно качаю головой.
— Нам нужно все. Отовсюду. Стрельба, поножовщина, удушение — полный набор.
