«Зачем ты его подобрала? Это явно псих какой-то. Может, на наркотиках вообще».
Она взглянула на пассажира. Смеяться он перестал, но на лице расцвела идиотская улыбка, и он отвернулся к окну, чтобы ее скрыть.
Точно наркотики.
Фура шла слишком медленно, и девушка вывела машину на левую полосу, чтобы совершить обгон.
Сергей внимательно посмотрел на ее лицо.
– Света?
От неожиданности она резко повернула руль, машина ушла вправо, подрезав фуру. Та протестующе загудела.
Взглянула на Сергея.
– Вы меня знаете? – чувствуя, как колотится сердце, спросила она.
– Да. Но вы меня не вспомните. Мы дружили в детстве. Летом. Когда вы приезжали в деревню. Кривино, – добавил он.
Она взглянула на него еще раз. Потом опять, чуть нахмурившись.
– Сережа? – спросила она.
Никакая печка не смогла бы сравниться с тем теплом, которое ворвалось в его душу с этим словом. С тем, как она его произнесла. Это действительно была Света.
– Нет, серьезно ты? Я тебя вообще не узнала. Ну, то есть, – она опять бросила на него взгляд. – То есть совсем. Ты очень изменился. Совсем другой. Ты ведь светлый был.
«А теперь я темный. Ха-ха-ха».
– Многие с годами темнеют, – объяснил он. – Да и мы с тобой виделись всегда летом. У меня тогда волосы выгорали. Сейчас-то я все время в офисе сижу.
– В Твери работаешь? – поинтересовалась она.
– Нет, в Москве.
– В Москве, серьезно? Слушай, это супер. И живешь там? – она была поражена.
– Ага.
– Ну, ничего себе. Молодец, – похвалила Света. – В этой деревне ты бы точно спился, там же вообще нечем заняться. Я сейчас оттуда. По-моему, вымерла деревня. Те, кто остался, пьют.
– Ну да. Я пробовал, но как-то не мое.
– Пить, что ли? – она рассмеялась.
Несколько секунд оба молчали. Сергею бросилась мысль, при каких обстоятельствах он, теперь действительно темный, встретился с ней, с кем он не смеет дышать одним воздухом, кого он оскверняет одним своим присутствием. Он с грустью посмотрел на Свету, и ему захотелось выброситься из машины, он машинально взглянул вправо – кнопка на двери была опущена.
– Слушай, ну надо же, – вновь удивилась она, чуть помолчав. – А я смотрю, человек какой-то. Даже не знаю, почему тебя подобрала. Я никогда не останавливаюсь. Ну, мало ли. На трассе кого-то подбирать опасно. А это ты. Как вообще могло так сойтись? Ты заблудился, неизвестно, сколько ходил по этому лесу и вышел, когда я проезжала. Это просто судьба.
Он посмотрел на нее пристально. Она не отрывала взгляда от дороги. Фура, которую Света только что ненароком подрезала, прибавила ходу, прошла по левой полосе и мстительно перестроилась прямо перед ее «Рено». Свете пришлось резко нажать на тормоза. Их откинуло вперед. Сергей этого даже не заметил.
Света, это ты.
– А ты, ты в Москве живешь? – запинаясь, спросил он.
– Да. Я никуда не уезжала. Правда, теперь живу на Юго-Западной, – с легкой грустью уточнила она.
– Работаешь?
– Ага. Пишу диссертацию. Занимаюсь исследованием фильтров для очистки воды, – это она произнесла с деланной гордостью.
– Интересно.
– Да уж, – она приподняла бровь.
Они замолчали на некоторое время. Восставшее солнце подбивало к революции деревья, и верхушки их уже пламенели бордово-золотыми знаменами, освободившись от ига ночи, но внизу тянулась еще не свергнутая, укрытая горностаевой мантией в сверкающих бриллиантах инея, зеленая трава.
Перед Сергеем с неудержимостью кино на большом экране включились воспоминания.
Он вспомнил, о том, как начал заикаться в детстве после того, как мать по белочке пыталась его засунуть в горящую печь. Ту самую русскую печь. Ему тогда удалось вырваться и убежать. Но на следующий день он обнаружил, что не может нормально говорить. Все время сбивался. В том году он пошел в школу. И все дети дразнили его. Он никогда не защищал себя, потому что знал, что они наябедничают родителям, те придут к его матери, и тогда… Нет, уж пусть дразнят.
А потом он увидел ее. Она бежала через деревню. Неслыханная дерзость для дачницы. Детям дачников было запрещено ходить по деревне. Во всяком случае, так считали деревенские, и свято соблюдали это правило. Но ей было можно. Ей разрешалось все. Никто и никогда не смел ее обидеть.
Она бежала через деревню в белом сарафанчике, и ее ножки в розовых сандалиях мелькали быстро-быстро, а два длинных шелковых хвоста, перетянутых разноцветными резинками, развевались по ветру, пытаясь догнать этот неуловимый лучик света. Света.
Она играла с ним. Она научила его перестать заикаться. Она все свое время проводила с ним. Или почти все время. Иногда она играла с другими детьми, но он не обижался. Он вообще не понимал, почему она с ним дружит.
Однажды она поцеловала его в щеку.
Он вспомнил это ощущение. Как будто провалился куда-то. В какой-то тоннель, на другом конце которого оказалась счастливая яркая страна. Страна чудес. Страна исполнения желаний.
Страна Светы.
– Ну, а чем ты занимаешься? Как тебе удалось уехать из деревни? – прервала она молчание.
– А, да просто надо было как-то устраиваться. Сначала пошел в колледж в Твери, там давали направления, повезло поступить на юридический в Москве, – обыденно рассказывал Сергей. – Стипендию получил, а потом пригласили работать в одну фирму. Вот. Теперь юристом.
– Круто. Честно говоря, неожиданно, – заметила она.
– Да, я знаю.
– И что, квартиру купил? – уточнила она.
– Нет, съемная.
– А где? Не рядом со мной, случаем? – она улыбнулась.
– Да нет, в центре. На Тверской, – ему стало обидно оттого, что квартира не на Юго-Западной.
Она уставилась на него круглыми глазами.
– Ты сейчас серьезно это говоришь?
– Ну да. Я сам знаю, что необычно, – уже спокойно сказал он.
Сергей засмеялся. Это был здоровый смех.
Она облизнула губы и глянула в боковое зеркальце.
– Женился?
– Нет.
– Понятно.
– А ты? – спросил он, чувствуя, что дыхание сбилось.
– Я тоже не женилась, – она рассмеялась.
Он улыбнулся.
Слава богу, к теме убитой утки Света не возвращалась.
Глава 14. Свои – чужие
Ко всеобщему изумлению, в марте Владимира перевели в Генеральную прокуратуру. Не то, чтобы он это не заслужил. Заслужил, конечно, причем очень давно. Изумляла как раз справедливость.
