Андрей опасался, что Володя может забрать дело серийника с собой, но на того навалилось неимоверное количество самой разной работы. И речи не было о том, чтобы забирать какие-то дела с собой.
Андрей готов был на коленях умолять майора отдать ему дело. До мольбы, правда, не дошло, но криков и мата хватило. Наконец, было принято компромиссное решение, на которое Андрей пошел, полный внутреннего – да и внешнего, чего уж там, – презрения. Договорились, что если Андрей не закроет это дело сам в ближайшее время, то закроет с помощью майора при первом же удачном случае. Майор понимал, что находится в положении девушки, которой обещают жениться, и не особо верил в честность обещания, но осознавал, что если прямо сейчас не согласится отдать дело, следователь доведет его до инсульта.
Андрей получил материалы и с бешеным рвением принялся за поиски маньяка. Но с прошлого августа след уже остыл, и его забросало снежком, так что оставалось только искать какую-то зацепку, крюк, торчащий из сугроба, чтобы найти убийцу. Андрей повторно заказывал экспертизу и опрашивал свидетелей, большинство из которых давно успело испариться, ночами читал и перечитывал, увы, крайне немногочисленные документы. Ничего не происходило. Никакого крюка из сугроба не торчало – ледяная пустыня.
Осенью должна была быть серьезная проверка, и пришлось оставить серийника, чтобы заняться более свежими, но значительно менее важными – по мнению Андрея –делами.
И вот теперь в кабинет следователя быстрой довольной походкой вошел начальник. Он хлопнул на стол протокол, затем сам шлепнулся на стул напротив и с удовольствием сложил ладони на животе.
– Все, Андрей, закончились твои страдания. Точнее мои. Только что ребята приволокли Офтальмолога.
Офтальмологом прозвали мужика, который по пьянке взял охотничье ружье, на него же зарегистрированное, и перестрелял свою семью: тещу, жену и десятилетнего сына. Его ловили два месяца, и вот теперь привезли в участок. Он не отпирался, сразу выдал признание и вот уже двадцать минут безостановочно рыдал. Прозвище Офтальмолог он получил, потому что работал водителем небольшого универсала, который развозил товары в магазины оптики.
– Ему все равно пожизненный светит. Сейчас мы на него всех твоих трех красавцев и повесим.
Андрей, который уже было взял протокол, собираясь его проглядеть, протянул бумагу начальнику.
– Нет уж. Спасибо. Халтурить не в моих правилах.
Майор холодно посмотрел на Андрея.
– У нас был уговор, – напомнил он.
Андрей отвел глаза в сторону.
– Он не отменяется. Но вешать ни на кого не буду.
Начальник посмотрел на протокол, встал и заорал на Андрея:
– Да ты окончательно, что ли, умом поехал? Ты хоть знаешь, как маньяков ловят? Это федеральный розыск надо объявлять, леса прочесывать, конвой ставить. И огромная вероятность того, что псих твой давно самообслужился!
Начальник чиркнул себе большим пальцем по горлу.
– От него ни слуху, ни духу больше года. Он закончился, всё!
Начальник схватил протокол, который до сих пор протягивал ему Андрей, быстро пошел к двери, возле выхода обернулся и помахал документом в сторону Андрея.
– Кстати, а почему ты так уверен, что это не Офтальмолог? – язвительно поинтересовался он.
– Уверен, – сказал Андрей, обиженно глядя в окно.
Начальник злобно плюнул в пол и хлопнул дверью.
«Дурак. Завтра он твою дочурку угандошит, а у тебя дело закрыто», – мрачно подумал Андрей.
Потом он вспомнил, что у начальника нет дочурки, а вот у него как раз есть.
Хотя рабочий день еще не закончился, Андрей взял свои заметки и фотографии, сунул все это в прямоугольную сумку на молнии, повесил ее на плечо и пошел домой.
Идти было недолго. Уже через десять минут он поднимался на одиннадцатый этаж в недавно установленном лифте фирмы OTIS. Всем домом скидывались на этого жеребца, что не мешало лифту раз в месяц застревать.
Он повернул ключ в замке, вошел в квартиру и в темноте споткнулся о сапоги жены, которые стояли прямо перед дверью. Неслышно выругался, отшвырнул сапоги в сторону. Отодвинув со скамеечки две женские сумки, расчистил себе, таким образом, место, уселся и переобулся в тапочки. Сумку, за неимением свободного пространства на полках, поставил на пол. Потом тихо подошел к детской, приоткрыл дверь и заглянул. В детской было убрано, кроватка застелена, кукольный домик сложен.
Андрей рассерженно закрыл дверь и пошел в спальню. Там царил обычный беспорядок. Поверх наброшенного на незаправленную постель покрывала валялся шелковый пеньюар его жены, на прикроватной тумбочке журналы вперемежку с бутылочками, какими-то таблетками, витаминами, кремами. Шкаф-купе открыт настежь, на полу и в кресле груды одежды – следы поспешных сборов. Всё как обычно.
Андрей чуть раздраженно зарычал и пошел на кухню. Вымыв руки средством для мытья посуды, он вытер их о свежее полотенце. Судя по полотенцу и отсутствию грязной посуды в раковине, в квартире побывала бабушка. Значит, Пелагея у нее.
Андрей цыкнул, достал из холодильника яйца и быстро пожарил себе яичницу.
Когда он вытирал тарелку хлебом, вошла жена.
– Лиза, какого черта, почему Пелагея у бабушки? – заворчал он с набитым ртом.
Лиза шумно сняла пальто, запихнула его в переполненный шкаф, потом села на расчищенное Андреем место на скамеечке и расшнуровала изящные сапоги, облегченно вздохнув, вытянула ноги, после чего протопала на кухню, заглянула в сковородку, в холодильник.
– А что, мама ничего не приготовила? – спросила она вместо ответа.
Жена достала колбасу и сделала себе два бутерброда, успев при этом включить полупустой чайник.
– Тебе мама что, вместо кухарки? – огрызнулся Андрей.
– Ой, Андрей, не начинай, пожалуйста.
– Я не начинаю, я просто пытаюсь понять, почему ты отправила Пелагею к бабушке? И мне даже не сказала, – обиженно заметил он.
– Я ее не отправляла. Мама сама приехала, – безразлично объяснила Лиза.
– Ну, это я уже понял. Ты бы к посуде не притронулась.
Жена вскипела одновременно с чайником.
– Слушай, я не меньше твоего работаю, ладно? Я, знаешь, не железная. И ребенок, и посуда, и готовка, и работа. Совесть должна быть?
Андрей пристально посмотрел на жену и чуть остыл.
– Ладно. Я просто спрашиваю, почему ты не спросила меня, можно ли ребенка отправить к бабушке? – допытывался он уже спокойнее.
– А почему я должна тебя спрашивать? – не унималась она.
– Ну, например, потому, что у меня сегодня более-менее свободный день, и я хотел с ней погулять.
– А, то есть ваше величество соизволило, наконец, погулять с ребенком. Звоним бабушке, пусть везет обратно, – ответствовала жена.
