– Хорошо, – кивнул Сергей и сделал глоток.
– Как разберешься со своими, приходи ко мне, мы с тобой побеседуем. Я хочу, чтобы через две недели ты возглавил офис на Рождественке.
Сергей поставил кружку на стол.
– Так скоро? – удивился он.
– Да, – Самуил Аркадьевич кивнул. – Лихачев в начале ноября хочет уехать. Там семейные дела. А ты, я думаю, давно готов. Все вопросы как орешки щелкаешь.
Сергей смотрел на Самуила Аркадьевича.
– Да, хорошо. Спасибо, – спохватился он.
Самуил Аркадьевич продолжал.
– И вот еще что. Мне сейчас нужно принять у него все дела, закрыть разные вопросы, в общем, заняться структурной организацией. Поэтому дело Игоря Владимировича поведешь ты. Мы с ним уже обговорили, он тобой доволен, так что всё должно быть в порядке.
Сергей снова кивнул и задумался, как задать волнующий его вопрос.
– Что? – спросил Самуил Аркадьевич. – Спрашивай, если что-то смущает.
– Меня просто удивило, что вы сказали, будто он мной доволен. Мы же с ним толком не работали. Я просто отправил документы на почту и все. Ничего не разбирали, не переписывались.
Самуил Аркадьевич удивлённо поднял брови на Сергея.
– Вот, Сергей, сколько мы с тобой работаем, не перестаёшь меня удивлять этим недоверием к самому себе. Клиент тем и доволен, что не пришлось переписываться, уточнять, – ты расписал все предельно ясно. Потому я тебя и назначаю своим замом, странный ты человек.
Сергей потер лоб.
– Ну ладно, – сказал Самуил Аркадьевич, поднимаясь. – Со всеми разберешься – и ко мне. Если сможешь завтра, будет очень хорошо.
– Как скажете, Самуил Аркадьевич, – улыбнулся Сергей, глядя на директора.
– Ну вот, – одобрительно кивнул юрист. – И он еще удивляется, почему им клиенты довольны.
Покачивая головой в деланном недоумении, Самуил Аркадьевич покинул кабинет.
Глава 37. Почувствуй нашу любовь
Света не видела и не общалась с Сергеем после того идиотского звонка с псевдоизвинениями. Хотя нет. Один раз виделись. Через пару дней после того случая, Дима, движимый ролью миротворца и мечтавший прекратить их ссору, позвал Сергея и Свету в кино. Они пошли в «Соловей» на Красной Пресне и смотрели новую голливудскую комедию. Кино было хорошее, смешное, кресла удобные, попкорн хрустящий, но все это не доставило Свете никакого удовольствия. Она хотела, чтобы Дима сел между ними, но тот настоял, чтобы Света обязательно была рядом с Сергеем.
Весь фильм Сергей сидел, подобно каменному изваянию, держа на коленях большой стакан с попкорном. Света и Дима пригоршнями зачерпывали у него кукурузу. Сам Сергей ни разу не притронулся к ней.
«Как наказанный, ей-богу», – с неудовольствием отметила Света, взглянув в середине фильма на ничего не выражающее лицо Сергея.
Она улыбалась комичным сценам, но не смеялась, как обычно. Дима же заливался оглушительным хохотом, подталкивая Сергея локтем. Лицо Сергея походило на маску. Было ощущение, что он даже не моргал.
«Господи, как я могла полюбить такого эмоционального тупицу?!», – возмущалась Света своей неразборчивостью.
После кино Дима предложил зайти в Бургер-Кинг, но Свете не хотелось смотреть на Сергея, молча жующего гамбургер. Она уже предчувствовала, как это будет ее раздражать.
Она даже удивилась своему резкому отвращению к нему. Мысленно прикинула, сколько дней остается до начала следующего цикла. Еще две недели, даже чуть больше. Нет, дело не в ПМС. Он действительно ее раздражал.
Она отказалась, объяснив, что ей нужно поработать над диссертацией, и ушла в сторону вестибюля метро. Оглянувшись у входа, увидела, что Дима неуверенно смотрит ей вслед, а Сергей идет к подземному переходу. Она сделала вид, что не заметила взгляда Димы и нырнула в метро. В поезде ей хотелось плакать.
«Боже, я ведь хотела выйти за него замуж!», – ужаснулась она тогда, вызывая в мыслях застывшее лицо Сергея.
Сейчас Света быстро ходила по квартире, собирая тетради, разбросанные тут и там. Из-за дождя в квартире царил полумрак. Она не смотрела в окно, за которым из-за серой стены мороси все равно ничего не было видно, но, ходя по квартире, заваривая себе чай, перекладывая бумаги, ощущала этот октябрьский холод всей душой. В какой-то момент она сдалась и включила свет, иначе приходилось ломать глаза в темноте, читая ярлыки на пробирках, которые она раскладывала в чемоданчике.
Раздалась птичья трель дверного звонка.
– Открыто, – крикнула она, защелкивая чемоданчик с пробирками и поворачиваясь к стопке папок на столе.
В прихожую, отфыркиваясь и стряхивая с себя дождь, вошел Дима.
Света оставила папки, подошла к Диме, забрала зонт и раскрыла над ванной, где он остался стекать, как большая мокрая летучая мышь.
Рукава шерстяного пальто Димы также пострадали от дождя, и теперь пахли мокрой собачьей шерстью. Он снял его и вытряхнул в общем коридоре, затем повесил на плечики, влажный шарф расправил, бросив на спинку стула. Достал с нижней полки в прихожей тапочки и переобулся, оставив подмокшие ботинки за дверью.
– Может, дать сушилки для обуви? – предложила Света.
– Не, – отмахнулся Дима. – Они только снаружи мокрые. Сейчас высохнут. У нас же минут двадцать еще есть?
Света глянула на экран смартфона.
– Да, есть, – кивнула она.
– Отлично, – обрадовался Дима. – Я бы выпил чая.
– Угу, сейчас чайник поставлю, – Света пошла на кухню, где стала колдовать с чашками и чайными пакетиками.
– Есть хочешь? – обернулась она к Диме.
Дима замялся.
– А у тебя спаржи нет? – спросил он с надеждой.
– Нет, – усмехнулась Света. – Ореховую пасту хочешь?
– Да ты что! – Дима отпрянул в панике. – Она калорийнее шоколада.
– Да, что-то я не подумала, – вторично усмехнулась Света.
Света поставила перед Димой на стол чашку с утонувшим в черном омуте пакетиком «Липтона».
Дима осторожно сделал глоток.
– Горячий, – прокомментировал он.
– Водички? – предложила Света.
– Не, наоборот хорошо. Я замерз жутко, – Дима поежился, вспоминая, что ему пришлось пережить по дороге от метро до Светиного подъезда.
– Там что, действительно так холодно? – с опасением спросила Света, усаживаясь напротив Димы.
– Ну, не то чтобы именно холодно, а промозгло. И ветер дует. Так что зонт мало спасает, – сообщил Дима.
Света машинально потерла предплечья и глянула в сторону окна. Там по-прежнему была серая морось, и отдельные тонкие струйки уныло ползли по стеклу.
