Евгений Валерьевич к нему даже не притронулся, но взгляд его потеплел.
– На что жалуетесь? – он водрузил на нос крошечные очки и продолжил свою писанину, периодически бросая взгляд поверх очков в толстую тетрадь.
– Да я, честно говоря, даже не знаю, как объяснить…
Я убиваю людей! Доктор, помогите!
– У меня какие-то перепады настроения бывают весной и осенью… И, ну как бы… Беспричинная агрессия.
Последние два слова Сергей сказал твердо и в упор посмотрел на врача, будто собираясь к нему применить эту самую беспричинную агрессию.
Евгений Валерьевич вскинул на него взгляд поверх очков. Снял их, отложил в сторону вместе с бумагами, и на освободившийся клочок стола положил руки, касаясь пальцами друг друга.
– И в чем это проявляется? – серьезно спросил он.
– Да не в чем таком особенном, – замялся Сергей.
– Вам хочется кого-нибудь ударить? Без причины.
– Да, – твердо сказал Сергей.
– Но пока никого не ударили? – уточнил психиатр.
– Нет, – так же твердо ответил Сергей.
– Так. Понятно.
Евгений Валерьевич взял чистый бланк для рецепта и быстро что-то написал на нем каракулями.
Придавил печатью. Передал заполненный бланк Сергею через стол. Затем откинулся в кресле, снял очки и, зажмурившись, потер переносицу.
– По-одной-таблетке-три-раза-в-день-после-еды. Ну, в Алексеевскую, думаю, смысла особого нет ехать. Посмотрим на вас так. Пьете эти таблетки, стараетесь не загружать себя. Никаких серьезных книг, артхаусного кино, карьерных гонок. Займитесь спортом. Я бы вам рекомендовал не силовой спорт, а какие-нибудь восточные боевые искусства. Побольше ешьте и пейте воду. Постарайтесь исключить алкоголь. Вы курите?
– Да нет.
– Рекомендую бросить.
Евгений Валерьевич говорил жестко и строго. Ощущение было, что у Сергея опасное заболевание, которое можно успеть вылечить, если принять меры.
– Простите… Я думал, что немотивированная агрессия довольно частое явление, и тут нет ничего серьезного, – осторожно поглаживая рецепт, спросил Сергей.
– А я говорю вам, что у вас что-то серьезное? – психиатр внимательно посмотрел на Сергея.
– Нет, но просто и спорт, и ограничивать стрессы, и курить бросить.
– Совершенно верно, а если врач предлагает подобные меры, это означает, что пациент при смерти? – Евгений Валерьевич начинал сердиться.
– Нет, но, мне кажется, немного странная реакция на то, что я сказал, – бесстрашно заметил Сергей.
Евгений Валерьевич снова нацепил очки и пододвинул к себе бумаги для заполнения. Продолжив переписывать что-то из толстой тетради, он сказал:
– Дело не в том, что вы сказали, дело в том, как вы это сказали, – мягко проговорил он.
Тут он поднял поверх очков глаза на Сергея и по-доброму ему улыбнулся.
– Всё будет хорошо.
Сказать, что остаток дня Сергей провел в недоумении, значит смазать краски. На самом деле, он был почти в панике. Он готов был поверить в чтение мыслей, телекинез, во что угодно. Он провел в кабинете врача три минуты. Ровно! А тот с ним говорил так, будто знает всё. Но. Если бы он знал все, вряд ли бы так ласково ему улыбался. Он бы испугался и не подал виду, либо под каким-нибудь предлогом вышел из кабинета и вызвал полицию. Хотя. Что бы он полиции сказал? А может, он знает даже, где тела, если так насквозь его читает. И опять же, не стал бы он так мягко с ним беседовать.
Сергей собирался зайти к психиатру для очистки совести. На случай, если у него совсем того с головой, опытный врач сразу увидит. Но все равно, это не та реакция, которой он ожидал.
«Всё будет хорошо».
Для кого? Для него? Вот уж, прямо скажем, сомнительно. Для него закрыт путь даже в чистилище. Его душу ожидают вечные страдания. И он бы рад прикинуться атеистом, сказать, что после смерти ничего не остается. Но он верил. Верил в то, что душа его поплатится за то, что он делал. А тут его заверяют, что всё будет хорошо.
Так может, это была дежурная фраза? Ну, конечно. Вот идиот романтичный. С чего он взял, что это было сказано лично. Он говорит это всем пациентам. Потому и хвалят его, потому и приносят каждый божий день по нескольку конвертиков с голубыми, а может и оранжевыми, купюрами.
Сергей немного успокоился. И все-таки рецепт. Он достал его из кармана пиджака и попытался прочитать. Секретный шифр. Масоны.
Он зашел в аптеку и молча сунул рецепт в окошко фармацевту. Женщина в таком же белоснежном халате, как у врача (точно, тайный орден), молча посмотрела на рецепт и выдвинула один из множества одинаковых ящиков. Достала оттуда две коробочки.
– Пятнадцать или тридцать миллиграмм? – спросила она пароль.
– А-э-э, – промычал Сергей.
Она убрала одну коробочку в ящик.
– Три девятьсот тридцать. Социальная карта есть?
Глава 6. Очищение
Сергей пропил курс «Арипризола» и записался на ушу.
Он перешел с кофе на цикорий. Цикорий ему не нравился, но он заставлял себя его пить. Он бегал по утрам, хотя это было совершенно невыносимо. Он вкладывал всего себя в работу, решая неразрешимые задачи, и Самуил Аркадьевич уже подумывал перевести его старшим в свой второй офис. Единственное, что его останавливало – нежелание расставаться с собеседником и таким хорошим парнем.
В каждом из профилирующих юристов, работавших в офисе Самуила Аркадьевича, было какое-то пятнышко. Владик слишком много ставил на карьеру. В общем-то, буквально всё. И Самуил Аркадьевич понимал, что вежливое и дружелюбное отношение Владика к нему – ни что иное, как желание понравиться начальству. Максим был хорош, но слишком неравнодушен к женскому полу, из-за чего у него возникали регулярные проблемы с девицами и собственной женой. И хотя Самуил Аркадьевич был не ханжа, и напоминал себе, что это не его дело, все же, нет-нет, но его коробило от подобного халатного отношения Максима к браку.
Но вот Сережа. Это был человек, которых поискать. Если бы таких людей было в мире больше, наша жизнь была бы вполне приятной штукой. Он не лебезил, не надевал масок, не врал без необходимости, не грубил. С ним было о чем поговорить. На сомнения Самуила Аркадьевича по любому вопросу, не обязательно деловому, у Сергея был какой-то ответ, мысль, которыми он безбоязненно делился с начальником. Заметно было, что он не гонится за деньгами, что даже как-то странно в наш век, не носит модных шмоток, не хвастается. Но при этом его нельзя было назвать скучным, и он точно не был психом. Он не отказывался от спиртного, хотя сам и не выказывал инициативу. Не гонялся за юбками и не рассказывал пошлых анекдотов, при этом сам охотно над ними смеялся. Нравился женщинам. Добрый отзывчивый парень с тяжелым нищим детством в деревне и огромным желанием учиться, что привело к прекрасным результатам. Другим бы пример с него брать.
