— Так не разобрался. Горячий очень. Темпераментный. Вначале делает, а думает потом. — мама встала и подошла, обнимая меня.
Я уткнулась ей головой в живот и, почувствовав родной запах, сглотнула непрошеные слёзы. Разве отменить можно уже случившийся поступок. Оправдать и объяснить можно, но... Но во мне тоже уже поменялось отношение к нему. Я не забуду.
Как будто гора упала с плеч после того, как я рассказала маме о предательстве. Никогда не считала возможным скрывать что-то от близких людей. Вот, оказывается, как это сложно. А как долго мой муж скрывал от меня свою другую жизнь? Измаялся, зараза. А злился из за этого на меня. На нас с дочками.
— Лен. Понимаешь, в моём представлении стыдно женщине жить без мужчины. Одной. — проговорила моя мама, всю жизнь проработавшая в школе завучем и в сложные годы зарабатывая, иногда, больше отца репетиторством.
— Одной лучше, чем с кем попало. — попыталась я шутить.
Я засобиралась в магазин за продуктами. Взяла мамин список и уже надевала обувь, когда в коридор вышел отец.
— Дочь! У тебя повреждено плечо, поэтому я схожу с тобой! — безапелляционно заявил мой родитель.
Мы вышли на улицу. Папа, сильно хромая, шёл медленно. И я подстраивалась под его шаг.
— Как бы ни сложилось, Лен, чтобы ты не решила делать дальше, мы всегда тебя поддержим. Я бы поговорил с этим мерзавцем по-мужски. — сказал любимый и самый надёжный отец.
— Пап, ты сильнее стал хромать. — заметила я.
— Да, и болит бедро всё сильнее. Таблетки пью горстями, — ответил он.
— Давай, сходим к травматологу? — спросила я
— Сходим. Сейчас мама твоя немного придёт в себя. И потом сходим, — он качнул головой, соглашаясь со мной.
И вдруг побледнел и стал заваливаться набок. Я попыталась его поймать, но куда там. Во-первых, плечо, а во-вторых, он почти в два раза меня больше. Тяжелее точно.
Хорошо, что удалось придержать, чтобы не ударился головой о бордюр.
— Что? Что болит? Папа! — закричала я.
— Не кричи. Всё нормально. Нога. Бедро болит и в паху. Живой я, что кричишь? — успокаивал меня мой бледный отец с выступившими от боли каплями пота на лбу.
— Не вставай! — приказала я ему, вызывая скорую.
Тридцать пятая глава
Скорая отвезла нас по моей просьбе в институт скорой помощи имени Склифосовского. Можно было в ближайшую травматологию, но я попросила запросить "склиф", и мы поехали туда. Хорошо, что у меня была наличка, на мелкие расходы. То там, то тут. То попросить санитаров донести на носилках, то ещё оплатить всякое по мелочи.
Мама приехала в течение часа на такси, привезла с собой папины документы. Теперь мы с ней сидели рядышком на скамейке в коридоре приёмного покоя. И, обнявшись, ждали, что нам скажет врач.
Если бы я не собралась в магазин, избегая неудобного разговора с мамой, а заказала доставку, то ничего бы не случилось.
Если бы я не трепалась с папой по дороге, то он бы не оступился.
Если бы ...
Миллион причин, чтобы винить себя. Тревога за отца и чувство вины накатывали попеременно.
Что же они там, в кабинете, так долго смотрят-то?
Оказалось, что мы с мамой прозевали, как папу возили на рентген. И заметили только тогда, когда его транспортировали обратно. Два дюжих санитара. Один стрижен под машинку, а другой с модной гулькой волос. Похоже, что студенты на подработке. Я кинулась к ним спросить, что с отцом. И один из парней, в закатанной на мускулистых татуированных руках униформе, подмигнув мне, сказал, что всё хорошо.
Что хорошо? Я сейчас взорвусь от неизвестности!
Только я собралась уже прорваться в кабинет за ответами, как из него вышел усталый врач с пачкой бумаг и всё нам с мамой рассказал.
У папы перелом шейки бедра. Несвежий. Где-то месяц назад, по-видимому. Отец упал, сломав косточку. И вместо того, чтобы обратиться к врачу, пил пачками обезболиватель и молчал. А я, внимательная дочь, так увлечена была своей жизнью, что не заметила.
Теперь всё воспалилось на месте перелома. Сустав повреждён. Задет нерв. Желательно провести операцию чем раньше, тем лучше.
По омс возможно провести операцию, но это нужно оформлять через поликлинику и, скорее всего, ждать очереди. Можно провести срочно, но это платно.
Я договорилась, что мы будем, конечно же, оперировать. Как можно скорее. И отца определили в палату.
Мы с мамой собрали денег на аванс. По сусекам. С их пенсии и с моих остатков от зарплатной карты.
И теперь ехали на такси домой, а я судорожно думала, где же мне взять деньги.
Машину не продашь срочно. Да и в связи с дележом имущества это не возможно сделать сейчас. Наличных мало. У кого занять? Кредит?
Несколько часов назад я доказывала маме, что справлюсь одна. Что мне не нужна защита от этого мира. Что в современном мире женщине вполне можно жить без мужской стены и даже без твёрдого плеча. А теперь сижу в растерянности и не знаю, как собрать недостающие сто тысяч.
Проводив маму, я побежала домой.
Недолго подумав, я решительно достала все свои украшения. Не так много, но кое-что, есть. Наверное, у каждой женщины соберётся за жизнь небольшая коллекция сокровищ.
Каждая вещь с историей. За каждой стоит семейное событие.
До чего жаль с ними расставаться. До слёз.
Вот ласточка с крошечным зелёным глазком, мой первый подарок от мужа. Тогда ещё жениха. Никогда не забуду, как он шептал мне на ухо, жарко и нежно, называя "моя птичка".
Вот кольцо, что мне подарил муж, когда родилась Ира. Он работал несколько ночей напролёт, готовя чью-то машину к гонкам, собирая деньги на это колечко. Чтобы порадовать меня.
А вот подвеска-яблоко для его Елены.
Единственной. Прекрасной. Это яблоко он делал сам. Вместе с приятелем-ювелиром, которому в своё время восстановил машину, составил эскиз. Переплавив несколько золотых перьев от ручек и обломки маминых серёжек, сделал заготовку и потом шлифовал вручную, доводя до совершенства. Столько труда. И тепла его рук в этом немудрёном украшении.
Я зависла, сжимая подвеску в руках. Вспоминая.
Была зима. И московское небо серым пуховым и тёплым одеялом лежало на головах прохожих. Мы с мужем сидели в помещении второго автосервиса и пили горячий чай после целого рабочего дня по приведению помещения в нормальный вид. Весь день мыли, красили, штукатурили и мели мусор. Завтра планировали открытие. А сейчас не было сил даже встать за сахаром.
Тогда мой муж подошёл ко мне, достал из кармана это крошечное яблочко и надев на шею нежно целовал, обнимая и качая в своих руках.
И назвал своей прекрасной Еленой.
