Яго был последним из Нарголов. И с его смертью Род бы прервался… чему воспротивилась сама Кровь Древних Королей, явив свою Силу…
Но это был только один из сотен слухов. Один, причём ещё не самый невероятный или пугающий.
— Приветствую Вас, Ваше Императорское Величество, — почтительно поклонился вошедший.
— Что заставило столь занятого человека, как сам Ректор Магической Академии, оторваться от важных Гильдейских дел и искать внимания Императора… не в традиционное для такой встречи время? — прозвучал голос из-под маски с долей яда. Сам же обладатель всё так же не шевельнулся, произнося это. Создавалось впечатление, что голос существует сам по себе, отдельно от тела, скрывающего лицо за маской.
— Те самые «важные Гильдейские дела», Ваше Величество, — не смутился посетитель. — Не достаточно срочные, чтобы использовать экстренные прямые каналы связи и чрезвычайные протоколы, но достаточно нетерпящие отлагательств, чтобы дожидаться ежегодного Большого Приёма.
— Что ж, — после небольшой паузы, видимо, свидетельствовавшей об обдумывании произнесённого гостем кабинета его хозяином, прозвучал голос Императора. — Проходи, Рэйзор. Садись. Поговорим.
Посетитель не заставил повторять дважды. Он прошёл к столу и занял гостевое, стоящее перед ним кресло, которое было заметно проще и ниже, чем то, в котором восседал хозяин кабинета. Что было вполне логично: статус и положение говорящих сторон должно быть ясно видно даже в таких мелочах. И то ещё само по себе приглашение садиться в присутствии Императора, пусть и не прилюдно, на Большом или Малом Приёме, а в личной приватной беседе за закрытыми дверями — значит очень не мало. Красноречиво говорит о Госте.
— Разрешите обеспечить приватность? — усевшись в предложенное кресло, спросил тот, кого называли Мэтром Рэйзором, поднимая руку с пальцами, готовыми сложиться в какой-то хитрый магический знак.
— Нет, — прозвучал голос хозяина кабинета жёстко и строго. Магии ближе двадцати метров от своей персоны Император не позволял никому, никогда и никакой. Только его собственные Артефакты. Многократно проверенные.
Так же и чужих Артефактов на том же расстоянии от себя Яго не терпел.
Естественно, Ректор Магической Академии прекрасно знал об этих правилах. От того сейчас и не имел при себе ни одного Артефакта, Амулета или магического инструмента. Это, в первую очередь, было проконтролировано ещё на входе в Императорское крыло Дворца… многократно.
Этот же его вопрос и жест… пожалуй, можно было бы расценить, как… хулиганство. Или ответную колкость на яд, прозвучавший в голосе Императора ранее.
— Приватность обеспечена, — произнёс голос хозяина кабинета, в то время, когда тело впервые сделало какое-то движение. Этим движением стало перемещение левой руки с подлокотника кресла к небольшой хрустальной сфере, стоявшей на поверхности стола недалеко от этой руки. После прикосновения сфера неярко засветилась.
Гость одобрительно кивнул, опустил свою руку, расстегнул принесённую с собой папку и достал из неё несколько исписанных листов бумаги, которые положил на стол перед Императором.
— Запрос разрешения на ликвидацию, Ваше Величество, — вздохнул он.
— Объяснись, — прозвучал голос Императора. Сам же он больше, после активации сферы, не шевелился. К легшим на поверхность стола листам бумаги его маска не опускала глазниц.
— Понимаю, что не время, — снова вздохнул Ректор. — Я помню, что такие запросы объединяются в общий список и подаются на Большом Приёме, предварительно проходя согласование со службой Имперских Охранителей, но случай, в этот раз, особый. СБ опасается, что к моменту Большого Приёма может уже быть слишком поздно.
— Имя? — прозвучал голос Императора.
— Ичиго. Медный Авантюрист из Каракуры. Нынче: студент-«бытовик» первого курса, — с новым вздохом произнёс Ректор Академии.
— Три недели прошло со дня начала занятий. И уже в отдельном списке на ликвидацию? — прозвучал в голосе хозяина кабинета некий намёк на ехидство.
— Чрезвычайный случай, — развёл руки посетитель. — В бумагах подробное заключение СБ и психологов.
— Я хочу услышать. От тебя. Сам.
— Психически нестабильный Маг Смерти S-уровня опасности. Уже выжег шесть Кругов Медитации вместе с аппаратурой фиксации, — пожал плечами Ректор. — При этом, стабильно высокий прогресс в усвоении изучаемого материала. Он и сейчас, ещё до того, как началась настоящая магическая практика, становится сильнее каждый прожитый день. С началом же практики, прогнозируется качественный скачок и лавинообразный рост Силы. Если ликвидировать, то прямо сейчас — потом будет поздно.
— Прогноз? — прозвучал спокойный голос Император.
— Ожидается Маг сравнимого с самим Харуто Юдзуми уровня опасности. То есть, возможно приближение к SSS-рангу.
— Не даю Императорского согласия на ликвидацию, — неожиданно для Ректора упал вердикт Императора.
— Яго, — даже отбросил натужную вежливость гость. — Ты понимаешь, что слетевший с катушек SSS Маг Смерти — это проблема для всего континента? Чтобы его попытаться остановить, как и тогда с Харуто, придётся даже с Д`Шардами и Драконами объединяться? Ты готов к этому? Ты понимаешь, что потери будут колоссальными? Что, возможен даже новый Катаклизм?
— На столе лежат бумаги, — прозвучал равнодушно-спокойный ответ неподвижной статуи Императора. — Прочти, Рэйзар. И тогда поговорим.
Ректор нахмурился, но спорить не стал. Он нашёл глазами стопку исписанных листов, о которой говорил Яго, молча взял и принялся за чтение.
Полтора десятка тяжёлых минут в комнате висела тишина, нарушаемая редким шелестом откладываемых листов. Затем Ректор откинулся на спинку своего кресла и устало потёр переносицу.
— Значит, Герой, да?.. — вздохнул он.
— Превозмогатор с мощнейшей «Сюжетной Бронёй» и… возможно, Божественным Покровительством, — сказал Император. — Поздно устранять.
— И какой выход? — после нового молчания спросил Ректор. — Готовиться к Катаклизму?
— Это само собой, — прозвучал вздох из-под красно-золотой маски.
— Но? — уловил недосказанность Рэйзор. — У тебя есть какие-то мысли по этому поводу?
— Мысли… мысли есть, — прозвучал голос Императора. И на этот раз только глухому или тупому не послышалась бы в нём усмешка. И злорадство…
Глава 39
— Это что? Эльфы?! — само собой вырвалось тихое восклицание у меня, когда взятая нами карета извозчика, запряжённая двумя какими-то очередными страхолюдными двуногими рептилиями, остановилась на достаточно малопримечательной улочке. На первый взгляд, малопримечательной. На второй же становилась очевидно, что первый взгляд ошибался. Улочка была слишком чистой. Слишком аккуратной. И слишком безлюдной.
Прямая, словно по линейке отчерченная, с совершенно ровными, полностью одинаковыми по высоте, по цвету, размеру и форме листьев двумя рядами живых изгородей, тянущихся сплошными стенами по обе её стороны, полностью скрывая сами расположенные за ними дворы и дома.
