— А что комар? У этой гадости только одно свойство: он тихий. Имеет какую-то очень сложную «ауру», которая на расстоянии в пятнадцать сантиметров от него гасит абсолютно любые звуки. Да ещё и искажает зрительное восприятие, — ответила Анна, налившая себе в стакан сока, вернувшая кувшин обратно на поднос и теперь с видимым удовольствием потягивавшая его редкими мелкими глоточками, перемежая ими свои реплики.
— Звучит интересно, — ответил я.
— Звучит… а ты представь себе целую стаю таких вот комариков, которая постоянно вьётся вокруг тебя, лишая нормального зрительного и слухового восприятия. Они же в лицо лезут… открытые участки кожи ищут. А там и трясины, и топи, и монстры… и тишина.
— Тихий Ужас… — хмыкнул я. — А в какой это стороне? Там, наверное, что-то интересное, ценное растёт, раз уж 200+…
— Наверное, растёт. Это у травников спрашивать надо, — равнодушно пожала она плечами.
— Ещё бы они отвечали что-нибудь, — вздохнул я, вспомнив Ночь Отражения и молчаливые тени расходящихся от Озера под утро Травников. Даже не поздоровался ни один. Гады невежливые.
Я положил слабо светящийся шарик обратно на поднос и откинулся на сене, обдумывая только что увиденное и понятое. Кажется, до меня начинал доходить сам принцип, по которому местные Артефакторы делают что-то сложнее «светляков» и «заточки» низкорангового оружия. Они ведь не программируют материал, как я, напрямую через посредство самого «ядра». В печи контакта ведь с кожей и энергией мастера нет. Прямого контакта я имею в виду. А вязью рун много не напрограммируешь — это ж не Python, не C, и даже не Basic. Да даже, если бы и был нормальный полноценный язык программирования у местных, всё равно же: сколько листов занимает нормальная, более-менее функциональная программа? Сотни и тысячи строк кода. При всём желании такое не разместишь в одной ячейке, в углублении, подготовленном для «вплавки» «ядра».
Получается, местные Артефакторы берут существо, либо элемент существа, материал с интересующим их свойством, каким-либо образом помещают его в заготовку, а затем используют «ядро» достаточно высокого ранга, чтобы закрепить, транслировать и тиражировать это свойство. Ну и усилить его, само собой. Как с тем же комаром. Ведь, по сути, что сделал Мастер, создавший этот шар? Всего лишь «растянул» пятнадцатисантиметровую «естественную» сферу тишины и искажений насекомого до пяти-шести метров.
Я работаю не так. Например, при создании своего планшета, я начинал вообще с того, что писал на обратной стороне подготовленной под него доски программу на алгоритмическом языке программирования. А потом брал «ядрышко» E-ранга и осторожно начинал прокатывать его ладонью по планшету, прямо по тексту, вливая в «ядро» энергию. Катал, пока оно полностью не «всасывалось». А поверхность планшета не очищалась от надписей. Затем снова брался за «ручку» и наносил новую часть текста…
Это сначала. Работало, кстати! «Ядро» естественно не понимает языка программирования. В нем же нет компилятора. Но! Главное было, что Я понимаю то, что написал.
Но писать эти строчки — долго. Тогда, я начал заменять алгоритмический язык блоксхемами, постепенно всё сильнее и сильнее «укрупняя» блоки.
И я вот даже не возьмусь судить, какой из методов эффективнее: мой или местных. Плюсы и минусы есть у обоих. Например, возможность ошибки в тексте. Наличие такого «бага» заставляло меня тратить «ядро» на «обнуление прошивки», чтобы начинать всё заново. Наличие образцового элемента возможность ошибки исключает.
С другой стороны, мой метод универсальнее и менее требователен к материалам.
Ну и само собой — боль. Местным Мастерам её, с их подходом, испытывать не приходится. В отличии от меня.
Пока я предавался размышлениям, стакан Анны опустел и она снова взялась за кувшин. Только, в этот раз за другой.
— Не люблю алкоголь, — поморщился я, по запаху определив содержимое этого кувшина. Для этого не пришлось даже вставать с места — вино было исключительно ароматное. С глубоким, насыщенным и не лишённым приятности букетом.
— Так я ж не тебе, — снова усмехнулась она. — Мне самой надо будет расслабиться… Но, ты прав — позже, — подумав, поставила кувшин на место. Вместо него взяла другой, получается, уже третий, судя по запаху, с каким-то интересным соком, какого мне ещё пробовать не доводилось.
Всё-таки, даже, кода под рукой есть такой уникальный специалист, как Али, чтобы попробовать всё-всё-всё, надо, как минимум, подозревать существование этого всего-всего-всего. За прошедшие три недели, я успел заценить многое. Но до «всё» было ещё очень и очень далеко. Именно этот вот сок я ещё не пробовал. И, кстати, даже не представлял пока, из чего именно он отжат. Но запах был вкусный. Поэтому, я не поленился и взял с подноса свой стакан, чтобы подставить его. Анна улыбнулась, покачала головой на мою наглость, но соку налила и мне, прежде, чем вернула кувшин на поднос.
— Расслабиться… приватность… твои слова и действия как-то начинают настораживать, Анна, — решил я пошутить, поднося стакан к губам и осторожно пробуя незнакомый напиток. — Учти — буду визжать и сопротивляться!
— Ну, на счёт визга или иных звуков, мы вроде бы уже говорили, — с улыбкой кошки, повернулась ко мне она, поддерживая мою шутку. — Можешь визжать столько, сколько захочешь — никто не услышит.
— Что ж, значит, визжать — отставить. Буду экономить силы для сопротивления, — показательно поразмышляв, ответил я.
— Знаешь, Иван… — налив себе стакан сока и вернувшись на своё покрывало, легла поудобнее, подоткнув под голову побольше спрятанного под этим покрывалом сена, посмотрела вверх, туда, где странное поле сферы искажений от работающего артефакта причудливо преломляло падающий свет, создавая странные картины, делающие мир каким-то нереальным, словно во сне. — Моя семья очень богата… и достаточно влиятельна… И я не случайно оказалась именно сейчас в Авалоне… я искала тебя.
— Это и ежу понятно, — вздохнул я, понимая, что легкий ненапряжный обед в крутом ресторане в приятной компании красивой девушки начинает неотвратимо превращаться в скучный серьёзный, да ещё и, возможно, неприятный мне разговор.
Глава 42
— Я искала тебя, Иван… — снова вздохнула Анна, после чего отставила свой стакан с соком на поднос, улеглась поудобнее на своём покрывале и… принялась расстегивать перламутровые пуговички на светлой блузке своей студенческой формы.
— Эм, Леди, шутка как-то начинает заходить слишком далеко. Не находите? — чуть не поперхнулся соком я, увидев действия своей собеседницы. Никакой «носокрови», нет, но, согласитесь — до крайности неожиданное развитие событий. Ведь не было же у нас ранее никаких даже малейших намеков на романтику. — «Нормально же общались, чего ты, а?».
— Помнишь, там, на смотровой площадке дирижабля… — полностью пропустила мимо ушей мои возгласы она, продолжая расстёгиваться и глядя при этом строго вверх, над собой, в искаженное Артефактом небо.
