Банши что-то выбросила за борт — не глядя куда и не целясь. Бросилась на пол и потянула веревки, чтобы закрыть дверь. Раздался взрыв, яркими пятнами просветивший через дырки от пуль кузов и послышались гудки клаксонов.
Я заглянул в дырочку, увидел огонь и приличных размеров воронку, раскурочившую половину моста. Фургон уже не пройдет, а вот Номады, сбавив скорость, проталкивали байки по узкой целой дорожке.
— Халтура какая-то, — матюкнулся Гидеон, высматривая что-то в зеркале. — Через пару верст будет тоннель, там уж не экономь.
Номады довольно быстро выкатили обратно на дорогу и прибавили скорость. Может, тоже знали, что дальше тоннель, а, может, после подрыва моста мотивация брать нас живыми отпала наглухо. Палить начали не переставая. Гидеон вилял, я пытался отстреливаться — Банши открывала дверку, я давал залп в сторону колясок, где сидели стрелки или по колесам.
Мы въехали в тоннель, Банши кинула сразу три свертка — два разом, покивала сама себе, что-то подсчитав в уме, и кинула третий. Рвануло одновременно, или это эффект такой от замкнутого пространства. И без того мчащаяся на всех парах «буханка» получила ускорения, кузов, как шрапнелью, побило камнями, а один острый осколок прошел насквозь, застряв всего в паре сантиметров от меня.
— Запечатано наглухо, — сказала Банши, — Счет передам в двух экземплярях, чтобы не говорили, что потерялся.
— А что объезда нет? — я выпихнул осколок и посмотрел на облако пыли на дороге.
— Есть, и не один, — ответил священник, — но время мы выиграли приличное. Пока эти доедут, пока с шахты народ вернется, мы три перекрестка сменим.
— Куда едем-то? — спросил Захар. — Домой?
— Дома нас уже встретят, — Гидеон активировал местный аналог круиз-контроля, размял плечи и устроился поудобней. — Надо переждать мальца, а потом искать выход на Исаева.
— Письмо будем писать? — я вылез, перебив Захара, который явно уже собирался устроить истерику на тему, какого черта вообще происходит.
— А то, только покумекать надо, как все провернуть, чтобы на месте встречи нас не похоронили.
— Гидеон, мне тут надо с оказией, — тьфу, слово-то какое непривычное, м-да, привыкаю я уже к этому миру. — На озеро Телецкое надо заскочить, порешать дела Дантиста.
— Добро, — Гидеон притормозил перед развилкой, покрутил пальцами, подозреваю, что вспоминал внутренний навигатор, хотя мог и считалочку какую-то проговаривать, и повернул направо. — Поехали. По дороге место есть глухое, Бикатунский острог, там и отсидимся.
Почти на час растянулись разговоры. Сначала я рассказывал, потом Гидеон добавлял, а Захар с Банши слушали про гробницу, Пахома и Исаева. Потом снова я, но уже с Захаром про Дантиста, жемчуг и Барыню. Потом Стеча проснулся и пришлось устроить краткий пересказ. А потом организм решил, что хватит на сегодня, и я уснул.
* * *
Бикатунский острог только у меня вызвал вопросы. В моем понимании острог — это тюрьма, а в тюрьму мне вообще не хотелось. Но также это оказалось просто укрепленным поселением. Очень старым, еще со времен местных героев, осваивающих Сибирь, и войны с Джунгарским ханством. Острог несколько раз сжигали и перестраивали вновь.
Сейчас от военных задач отказались. Уже сотню лет никто ничего не ломал. Каким-то торговым или шахтерским центром он тоже не стал. Соседи снизу (если смотреть по карте) не лезли уже пару сотен лет, занятые своими проблемными участками с деймосами на границе. Отделения Ордена здесь не было, хотя должна была быть парочка местных ветеранов, приписанных к городской страже. Которых губерния направляла в подобные места либо на пенсию, либо в наказание за что-то.
В общем, полная глухомань, дальше только одна старая дорога на Горно-Алтайск, откуда уже можно было попасть на Золотое озеро.
Караваны с озера бывали, но всего несколько раз в год, стараясь разом пройти опасные места большой толпой. По прикидкам Гидеона постоянно здесь проживало не больше пяти сотен человек, и то в основном старики и дети, а все остальные работали на окрестных добычах. Чужаки порой появлялись, используя острог, как перевалочный пункт, и вопросов ни у кого не вызывали.
До города нам не хватило совсем чуть-чуть, бездонный, по моим ощущениям, бак с топливом все же опустел километрах в пяти от города. На лесной дороге вблизи с покрытой льдом рекой. Мы оттолкали моторку с дороги, загнав ее под раскидистую елку, и соорудили небольшой лагерь.
Гидеон поматерился, на неких условных балбесов, которые не смогли заправить машину, махнул рукой и завалился спать прямо в «буханке». Захар взял топор, снасти и пошел попытать счастье в зимней рыбалке. Мы со Стечей развели костер и стали готовить завтрак и варить кофе, а потом и Банши подтянулась, подвинула нас и привесила котелок со своими химикатами.
Я расслабился. Вот прям: мороз и солнце, день чудесный. Нога почти не болела, солнышко пригревало, а костер и горячая еда даже уют создавали.
Я смотрел на острог на другом берегу реки. Высокий деревянный частокол, башни по периметру, с которых нас, скорее всего, уже заметили. Крыши пары десятков домов, над которыми белели столбы дыма, купол храма с узкой колокольней. Лепота!
Я заметил, как раскрылись ворота, и из них неспешно выехала телега, запряженная тощей лошадкой. Тишь, гладь, мир — идеальное место, чтобы залечь на дно.
Обсудили со Стечей, как искать дневник Гордея. Я выдал все известные мне вводные. Про нападавших, про соседа, который неожиданно исчез, переведя стрелки на поверенного. Как сейчас помню: «в случае срочных вопросов, обращайтесь к К.Н. Панченко в гор. Белый Яр». А вопросы были, только учитывая мою геолокацию, отложенные на неопределенный срок.
Потом стал делиться со Стечей и греющей уши Банши своими догадками, затронул тему отца, чуть было не проболтался, что я пришелец, но вовремя заткнулся. Пришлось, правда, выдержать странный взгляд Банши, от которого меня спасло ее варево, начавшее кипеть. Не хотел им врать или что-то скрывать, но и не видел повода, что эта информация прям важна. А реакция могла быть неоднозначной.
Стеча пообещал сделать пару запросов, как только доберемся до почты. Навести справки по своим детективным каналам, чтобы к нашему возвращению в Белый Яр, что-то да уже закрутилось.
Когда понял, что кофе уже не лезет, каким бы вкусным ни был напиток — зерна здесь что ли натуральней, без всяких там ГМО и искусственных красителей, решил размяться, провести инвентаризацию, да и почитать уже купленные «учебники».
Нож, кирка, двустволка и «мосинка», к которой мне совершенно не хотелось прикасаться. Таинственные знаки, вырезанные на ложе, после предательства Пахома уже не казались чем-то добрым и защитным, а скорее навевали воспоминания о секте. Да и таскать два длинноствола, когда приятнее налегке махать эпическим клевцом, было такое себе решение. И я отдал ее Стече, которого ничего не смутило.
«Наган» было жалко. И как подарок от Кравец и как любимую игрушку из детских воспоминаний. Надеюсь, в Бикатунском остроге будет нормальный торговый центр. Можно без брендового аутлета, но хотя бы «Охотник Рыболов».
