Староста крякнул, кивнул и позвал нас в дом, где уже накрыли небольшой стол. Так, закусочки — бутыль самогона, квашеная капуста, соленья и еще теплые пирожки. Уговаривать нас долго не пришлось, даже я с удовольствием тяпнул для согрева и только потом попросил чай. А Гидеон останавливаться не собирался, Данилыч косился, но с советами не лез.
Яков со старостой уселись с одной стороны стола, мы с другой. Всех остальных зрителей выгнали, оставили только жену Данилыча — крепкую тетку, из тех, что коня на скаку остановит, да и старосте вломить не постесняется. Почти сказочный персонаж, особенно на роль злой мачехи или старухи, что гоняет Данилыча на зимнюю рыбалку каждое утро.
Довольно быстро получили информацию про то, что происходит сейчас. Пропадают люди. За последние три недели пропало восемь — кто ушел в лес и не вернулся, а за кем не уследили ночью. Каждую ночь раздается женский плач за воротами, то воет, то скребется, давит на мозги так, что некоторые не выдерживают и выходят за ворота.
Перекрыли все, а народ все равно пропадает — последний так вообще через забор перелез. Подождал, пока стражники обход сделают, стихорился от башни и сиганул в сугроб.
Пятерых довольно быстро нашли, двое в прорубях всплыли, а остальных просто подо льдом разглядели, один еще в лесу был. Троих еще не нашли — среди которых местный охотник и две девушки, младшая сестра жены старосты и дочка одного из местных торговцев, который входит в совет.
На наше совещание он тоже рвался, но не пустили. Слишком весь на нервах мужик был. То рыдал, то матерился, а потом начал вопить что-то про кару Божью, про грехи и возмездие. Якову пришлось помогать своим пацанам, чтобы буйного вывели.
— Это он о чем? — спросил Гидеон, когда дверь, наконец, закрылась.
— От горя умом слегка тронулся, — вздохнул староста, косясь на свою побледневшую жену.
— А охотники ваши что?
— Пожилые они у нас были, ветераны, — Данилыч успокоился и накапал себе полрюмки. — Кондрата почти сразу нашли, зверобои в лесу нашли, думали сначала, что медведь задрал. Синий весь, разодранный, пальцы оторваны, а на лице улыбка.
— И поэтому вы решили, что это лоскотуха?
— Кондрат говорил стрыга и Вячко с ним соглашался по первой, это наш второй орденский, — сказал староста. — Ток потом Вячко решил, что после встречи со стрыгой не улыбаются. Говорит, что сирены это проказни. Но где мы, а где сирены? Да и мороз лютый был. Так что все одно к одному — лоскотуха.
— А Вячко где? — оглянулся Гидеон и подмигнул жене старосты. — Эксперт ваш?
— Пропал, вот как раз, когда решил, что это лоскотуха, пошел куда-то и пропал.
— Ясно, а он вам рассказал, что лоскотуха просто так не появляется? — священник положил на стол свою книгу и подвинул ее в сторону старосты, со стороны это выглядело так, будто он предлагает перейти к чистосердечному с клятвой на Библии. — Они только мстить приходят? Рассказывайте уже, что здесь натворили?
Дальше пошло сложнее. И я не был уверен, что староста что-то скрывает, скорее действительно не знал, что именно нужно вспомнить. Гидеона интересовало все, что случилось за последний год. Банши тем временем шепнула мне, что фобосы-мстители, одним из которых считалась лоскотуха, долго могут не проявляться. А порой, если разрыв рядом с телом не откроется, то и вообще пронести может.
А вот если разрыв подпитает остаточную силу, то на тропу мести может выйти кто угодно, да и не один. Всю остальную нечисть в округе под себя может подмять, от силы ненависти зависит.
Данилыч переглядывался с Яковом, приговаривая: «а вот тогда помнишь?» или «не, тогда обошлось, всего-то глаз выбили…» и все в таком духе, а Стеча записывал. Слюнявил карандаш и строчил что-то в блокноте.
Я встал, размялся, налил себе еще чая — неожиданно вкусного отвара с чабрецом и ягодами, похожими на черничку. Пошел обратно за стол и заглянул к Стече через плечо. Аккуратный почерк, как у отличника первоклашки, палочки, закорючки, наклон, как по линеечке.
«Март. Рыбаки ушли под лед. Добромысл обмерз, но выжил».
«На водопол дед Здислав утоп спьяну».
«За неделю до лельника ушла в лес и не вернулась Леля. На саму Красную горку бабы подрались, выясняя, кто из них самая красивая. Трупов не было».
«Май. Пришлые работяги — драка в трактире. Проломили голову».
«Май. Пришлые ночью влезли в дом к Переславе. Убиты на месте служилыми людьми Якова. Переслава в гневе??» — в гневе было подчеркнуто с вопросительной пометкой от чего именно.
«На Троицу умер ученик кузнеца. Мучился животом», — тут уже я сделал себе мысленную пометку, разузнать, как далеко медицина зашла, а то, вдруг, аппендицит магией не лечат.
«В праздник Аграфены Купальницы сгорела баня. Угорела целая семья с детьми. Муж — плотник, жена — знахарка. Отбились от каравана и решили остаться в остроге» — с пометкой узнать причину пожара.
«Июль. Медведь задрал охотника». — обычного зверобоя, не Орденского.
«Август. При родах умерла Улада».
«Сентябрь. Ночью избит Третьяк, нашли с разбитой головой. Скончался, не приходя в себя. Подозревали пришлых с каравана. Были беспорядки, драка с пришлыми», — плюс пометка, узнать, кто такой Третьяк.
Типовые драки, смерти от старости и проблемы с животиной Стеча не записывал. Но жизнь била ключом — драки, переломы, куча харассмента, который решался довольно безобидно — по лбу коромыслом и общественным подтруниванием.
Я старался следить за реакцией окружающих.
Гидеон среагировал на Лелю (как объяснила Банши — это не имя, а должность самой красивой девушки в поселении, которая на Красную горку на этой самой горке сидеть должна) и на сгоревшую баню, особенно, когда сказали, что женщина была знахаркой.
Многие на тот случай напряглись, а жена старосты даже скривилась. Яков только, наоборот, отмахнулся со словами, что это еще повезло, что одна баня. В прошлом году на этот праздник сразу две сгорело — типа не фига пьяным вениками разбрасываться и с огнем играть.
История с Третьяком еще была подозрительная, глазки у Данилыча так и забегали, и по ряду наводящих вопросов стало понятно, что конкурентом он был на пост старосты.
— Лады, если что вспомните, сразу докладывайте, — Гидеон встал из-за стола, — Час уже лясы точим. Стеча, сгоняй за моторкой, там Захар уже небось все себе отморозил, я пройдусь по острогу, с людьми пообщаюсь и на телеграф зайду.
— Поселим вас в доме охотников, думаю, Вячко не будет против, а Кондрату все равно уже, — Яков подошел к двери.
— Нам бы проводника, округу осмотреть, — мы с Банши переглянулись, стараясь не смотреть на Гидеона, а то не сидеть же здесь без дела.
— Только… — начал Гидеон, но Банши его оборвала.
