Пошла реальная куклорубка — черти прыгали, цеплялись за одежду, пытаясь ее прокусить и вызывая ледяные ожоги. Я не отставал, скакал в лучших традициях Джеки Чана, используя окружающую обстановку. Купе были только в конце вагона, большая же часть одновременно была и гостиной, и столовой. Рубя направо и налево, я пробрался к купе и заперся внутри, чтобы обновить пламя на финке.
Нашел скелеты купеческой обслуги на полу и услышал шорох, а потом и чье-то тяжелое дыхание за дверкой шкафа, стоявшего в углу. Дернул створку, отступил и замахнулся ножом, намереваясь ударить.
В шкафу среди платьев мелькнуло перепуганное лицо дочери Куркина. Она издала странный звук, похожий на яростный визг и сама ударила магией. Прожигая тряпки, из глубины шкафа вылетела маленькая, размером с перепелиное яйцо, шаровая молния. У меня волосы дыбом встали, когда шарик пролетела всего в паре сантиметров от моего уха.
— Стой, стой, стой! — я поднял руки, пытаясь успокоить и не провоцировать явно перевозбужденную девушку, — Я из Ордена, мы вместе едем.
— Я пыталась задержать их… но монстры полезли из стен… — шаровая молния побледнела и растаяла в воздухе, а девушка сползла по стенке шкафа и начала что-то бормотать. — У меня дар, я держалась сколько могла… Но их было так много…
— Все хорошо, мы найдем всех, кто успел убежать. — я воткнул горящую финку в пол у двери, а сам подошел к девушке и настойчиво, но без сопротивления впихнул ей в руки эликсир, дождался пока она выпьет, и спросил. — Как тебя зовут? Идти можешь?
— Олеся, — эликсир ее вштырил, по-хорошему так, вернулся румянец на щечках, а в глазах начали разгораться бесенячьи огоньки. — Могу, папенька с маменькой должны были в вагоне с сейфом спрятаться, там защита хорошая. Я пыталась спасти хоть кого-нибудь…
Она выбралась из шкафа и уставилась на скелеты. На красивом боевом личике промелькнула тень, а глаза заблестели.
— Ты все правильно сделала, идем, — я подхватил ее за руку и чуть встряхнул, боясь, что она может словить перепад настроения. — Я бью, ты прикрываешь. Меня не поджарь только.
«Матвей, спроси у нее, куда делась моя дама сердца…» — пронеслось в голове послание от Ларса: «Вы, одаренные, можете сопротивляться серой хмари фобоса, хоть и недолго. А вот насчет светлых призраков я не делал исследований, не хватает информации. Спроси, а?»
Я потянулся аурой в поисках светлого фобоса. Словил сигнал от деда и что-то еще слабенькое рядом с ним, но сосредоточиться не смог. Резанула фраза Ларса про исследования, над людьми получается, он их ставил? Фиг с ним, потом разберемся, а сейчас погнали!
Я подхватил нож, брызнул на него новую порцию полыни и на максимальном огне бросился обратно в вагон. Вынес дверь телекинезом от безумного профессора, сметая всех чертовых кукол, ждавших с той стороны. Я не отпускал дверь, размахивая ей по сторонам или подставляя в роли щита, когда на меня или Олесю пыталась прыгнуть очередная тварь.
Сфокусировал фобосов — Ларс в левой руке под моим контролем управлял дверью, а когда она разлетелась в щепки, подхватил с пола большую серебряную супницу, правую руку с ножом отдал на откуп Мухе и только кривился от резких вывертов суставов. Олеся, будто ее специально обучали, словно тень прилипла за спиной, раскидывая шаровые молнии, противно жужжащие мимо моих ушей.
Следующий вагон был уже полностью мертвым. Одна черная тень в дырявом балахоне стояла к нам спиной и впитывала в себя ауры из тлеющих и «гниющих» тел, еще не скелетов, толпой застрявших в проходе в следующий вагон.
Не сговариваясь, мы с Олесей ударили вместе — я метнул горящую финку, а девчонка ударила слепящей молнией. Кинул не по учебнику, а просто швырнул будто бумеранг или фрисби — горизонтально полу, придав ускорение силой Мухи и подправив движение телекинезом.
Финка горящим диском прошила фобоса в районе груди, а шаровая молния Олеси долбанула его в затылок. Балахон взметнулся в воздух, будто стая ворон вспорхнула, и заверещал, оборачиваясь в нашу сторону. Под капюшоном клубился черный туман, сквозь который проглядывался голый череп. То выступал вперед, то прятался за черной пеленой.
Фобос дернулся на нас. Желтые клыки верхней челюсти выступили вперед и задрожали, будто призрак собирался на нас заорать. Звук вокруг загустел, словно туго натянутая струна, а потом со смачным «чполк» из капюшона вылетела, вернувшаяся назад горящая финка. Я притянул нож к себе и сразу же отправил обратно.
Взмахнул рукой и, представляя нас с Ларсом дирижерами, начал кромсать визжащего фобоса в клочья. Когда крики стихли, а балахон осыпался горсткой пепла, впереди послышались выстрелы, загрохотал «миниган» и раздался взрыв, от которого вагон пошатнуло.
«Погнали, а то я замерзать начинаю, давит что-то, тянет и будто выворачивает…» — подпихнул нас Муха.
Глава 7
В следующем вагоне спасать было уже некого. На полу лежало два скелета, едва различимых на фоне «растворяющейся» мебели. В густом, мутном воздухе кружили серые хлопья, а сам вагон производил впечатление давно затопленного — ржавчина на металле и что-то типа мха на деревянных и тряпичных изделиях.
Верхний слой призрачного поезда-зверя сужался, на потолке проступили очертания, похожие на ребра, а окна затянуло тонировкой. Ощущение времени, конечно, могло сейчас сбоить, но темнота за окнами все равно была слишком неестественной.
Олеся вцепилась в мое плечо, всем телом вжавшись в мою спину и пытаясь втиснуться в защитный круг, который давало пламя на финке. Хлопья и частички мха, витающие в воздухе, расступались от огня, давая хоть и немного, меньше метра, пространства, в котором не страшно было вдохнуть полной грудью.
«Воу, воу, полегче! Наше сердце занято другой…» — запротестовал Муха, но его никто не поддержал. Я об этом вообще не думал в этот момент, хотя признаюсь, было приятно чувствовать теплое, живое тело в этом царстве мертвых. И слышать человеческое горячее дыхание, пробивающее гудение белого шума. А еще тонкий аромат спелой малины, пусть и ослабший, но резко выделяющийся на фоне затхлости.
«Матвей, не слушай его. Ему, видать, все правильные чувства на ринге отбили. Спроси у нее лучше, куда моя дама сердца делась? Согласно исследованиям, мужской организм нуждается…» — Ларс начал какую-то проповедь в духе «Британских ученых», что-то там установивших, не смутившись, что я его не слушаю. Судя по всему, нашел благодарного слушателя в лице мэйна, ибо Муха уже помогал мне разламывать заклинившую дверь.
В первом вагоне охранки было лучше. На полу валялись выгоревшие фальшфейеры, чувствовался горький запах полыни и крест-накрест в потолок било два фонаря со «святым» светом, третий уже потух. Изредка включался, пытаясь проморгаться, и трещал, как кварцевая лампа. Стало легче дышать, давящее на мозг чувство безысходности притупилось. Пошла переоценка молодого тела, прижавшегося ко мне сзади. В общем, в организме будто весна начала пробиваться из-под корки снега.
