«Так вот, а если в злое сердце вселится или вот так, то, как видите, ничего хорошего не будет…» — продолжил Ларс: «Такой способ размножения я раньше не встречал, нужно провести опыты…»
«Ну, с муравьедом-то мы как-нибудь справимся…» — хмыкнул Муха и поперхнулся, глядя, как «детеныш» осколка подлетел к чучелу льва и начал растворяться в гриве.
Глава 22
— Не сожги здесь все, — я подтолкнул Искру и начал выбираться из пещеры.
Когда я выскочил на открытое пространство, Стеча уже стрелял. Пули вырывали из шкуры ожившего льва куски меха вперемежку с ватой. Пару раз послышался металлический скрежет, когда пуля чиркнула по каркасу чучела. Язык не поворачивался эту тварюгу назвать плюшевой, да и зубы с когтями были вполне себе настоящие.
Зомби в квадрате какой-то получился, которому плевать было на дырки в теле и выпотрошенные внутренности. Ваты в воздухе было уже столько, что вспомнилось лето с, лезущим во все дырки, тополиным пухом.
Гидеон застрял на дереве, зацепился ремнем за ветку и, смешно болтая ногами, пытался высвободиться, раскачивая каркас искусственной пальмы. Банши я так и не видел.
Драный лев, пригнув голову, медленно двигался на Стечу. Скалил зубы и издавал странные звуки, похожие на хриплый скрип. Потом будто прочистил свои механизмы и зарычал совсем уж как живой. Припал на передние лапы, готовясь к прыжку.
Я выстрелил в момент, когда чучело взлетело в воздух. Стеча палил в упор, но никак не мог задеть «жизненно важные» органы — пули пролетали насквозь и рикошетили где-то под потолком.
Мне повезло больше, если победу разрывной пули над плюшевым зверем можно считать везением. Я попал льву в плечо, скрытое густой гривой. Туда, где каркас должен был быть особенно плотным. Чучело разорвало пополам — верхняя часть разлетелась фейерверком вспыхивающей и моментально прогорающей ваты, а позвоночник, лапы и закрученный спиралью хвост с кисточкой отлетели в кусты.
Стечу, похоже, слегка оглушило. Он уставился на затухающий огненный дождь, сыпавший на него сверху, с немного туповатым и одновременно восторженным видом. Помотал головой, но все же сунул огневик в остатки чучела.
Согласен, было красиво. Но вонь паленой шерсти портила все впечатление.
— Что, говоришь не сжечь здесь? — негромко прошептала Искра. — Все? Все, что после тебя останется?
— Типа того, — я почувствовал капельку силы, прилетевшую от убитого деймоса, а потом заметил сразу два темных шарика, пролетавших над головой со стороны нашей ловушки, и крикнул. — Валим муравьеда!
Я развернулся и побежал к ловушке. Раскуроченная коробка была пуста — только хвост муравьеда мелькнул в покачивающихся кустах. От содержимого остались только гнойные разводы по полу. И над всем этим, как мухи, кружило уже четыре дымчатых осколков мрака.
— Да ну нахер… — раздался вздох Гидеона, наконец-то кульком свалившегося на пол и поползшего в другую сторону.
Прям напомнил мем со священником из «Очень страшного кино», но в целом я был с ним согласен. Словно почувствовав на себе наше внимание, мячики прыснули в разные стороны. Один взлетел под потолок к зеленому толстому питону, висевшему на лиане, второй разогнал дымку над догорающим львом и пронесся в отдел хищников и растворился в пятнистой гиене. Третий промазал мимо всего зубастого и клыкастого, но зато влетел в какую-то длинноногую цаплю с огромным клювом. По виду сопоставимую с косой смерти. Четвертый же, выдав несколько обманных маневров и пируэтов вокруг меня, выскочил за дверь и скрылся в соседнем зале.
— Я за этим! Банши, найди муравьеда! Стеча на тебе гиена, Гидеон — цапля, Искра — пи…з…, — я развернулся на напарницу и осекся, а вдруг это не питон, решил крикнуть про змею, но вместо этого мысль, наконец, догнала зрение, — …дец.
Пизмеездец какой-то уже свалился на девчонку и тройной спиралью обвился вокруг ее шеи. Масляная шкура блестела и переливалась в постоянном скольжении. Голова, плечи девушки уже скрылись из виду, а змея продолжала наматывать круги, стягивая руки.
«Мля, что делать-то?» — чуть ли не впервые я сам обратился к фобосам за советом. Стрелять я не мог, даже с финкой бросаться спорная идея, вдруг пораню девчонку.
«Без вариантов потроши, но аккуратно…» — ответил Ларс: «Я не могу его подцепить, не понимаю, из чего он сделан».
«Подержите мое пиво…» — хмыкнул Муха, а я почувствовал, как скрючило пальцы, пробежала волна силы от боксера, а мейн добавил нечто, напоминающее стальные напальчники с острыми кончиками, как у стеклобоя.
«Кусать никого не будем…» — я провел кончиком языка по зубам и на всякий случай снизил уровень инициативы, выданной фобосам.
И понеслась! Резкими, но аккуратными оплеухами начал цеплять скользкую тварь и раскидывать в разные стороны. Легко, будто полиэтиленовый пакет в прошлой жизни, мейновские примочки пробивали шкуру, но потом вязли в плотной пакле, пропитанной вязкой вонючей дрянью.
Один ряд, второй, третий — ближе к лицу и шее я снизил скорость, чтобы не зацепить Искру. Маска съехала, волосы растрепаны, щеки горят красным — румянец перемешался с кровоподтеками из свежих царапин. Глаза бешеные, налитые кровью транслировали только одну мысль: «Щас всем придет змеездец».
«Баба — огонь!» — донеслось восторженное от Мухи.
«А без маски она еще лучше! Смотри Матвей…» — Ларс скривился от моей отмашки и закричал: «Не на нее смотри! На питона!!!»
Я лишь чуть-чуть отвлекся, и голова питона выскочила из-под ноги Искры и попыталась цапнуть меня за ногу. Получила кулаком по лбу, шмякнулась об пол, клацнув челюстью, но не отключилась и бросилась на меня снова. Параллельно метнув мне под ноги кончик хвоста.
Но ни то, ни другое до меня не долетело — осыпалось пеплом, источая вокруг такую вонь, по сравнению с которой жареная селедка покажется ванилью.
Искра стояла с закрытыми глазами, но даже через опущенные веки было видно, какой там бушует вулкан, а от сжатых в кулаки пальцев шел пар. Девушка быстро и тяжело дышала, пытаясь надышаться и успокоиться.
— Тише, тише, не вдыхай эту дрянь так активно, — я подошел к ней и аккуратно, будто чайник проверяю, коснулся ее кончиком пальца, принявшего свою нормальную форму. Не ошпарился и чуть приобнял ее, когда она начала всхлипывать. — Тише, все уже позади.
Да, блин! От огненной ярости до напуганной неопытной девушки — один всхлип. Но пришла она в себя быстро. Отстранилась смутившись, виновато улыбнулась так, что на щечках проступили озорные ямочки, и кивнула с серьезным видом. Прошептала: «спасибо», а потом резко оттолкнула меня в сторону и отпрыгнула сама, пропуская между нами костяной клюв цапли и несущегося за ней Стечу.
На плечах у здоровяка все еще была шкура, а в руках чья-то берцовая кость, которой он размахивал на манер булавы. На лбу налилась огромная шишка. Стеча морщился, но кричал что-то нечленораздельное.
