Когда Молли наконец поняла, что скрывалось за его невероятной сдержанностью в те далекие времена, ей очень захотелось, чтобы земля разверзлась под ее ногами и поглотила бы ее, прежде чем снова придется посмотреть ему в глаза.
— Да, наверно…
— Ты смотрела на меня с каким-то жадным любопытством… и желанием, — выдохнул Вито. — Тогда я впервые в жизни приготовился долго ждать. Но смешней всего то, что самое ожидание стало всерьез возбуждать меня.
«И это все, что я могла ему предложить, — с ужасом подумала Молли. — Какая же я свинья!»
— Я ничего не понимала… Прости меня за то, что я наговорила тебе, — стыдясь себя, пробормотала она.
— Монах… Евнух… — насмешливо повторил Вито. — По-моему, после пятнадцати первых лет жизни это был самый долгий для меня период целомудрия и воздержания.
Благородный, любящий Вито… Молли рассматривала ковер на полу. Ну откуда ей было знать это, когда он так тщательно скрывал от нее свои чувства?
— А как ты объяснишь…
— Я уже все тебе объяснил… Кроме, пожалуй, одного. Хотя я говорил и об этом, если ты помнишь. Когда я чего-нибудь очень хочу, то иду на все, чтобы получить это… Помнишь? — лукаво прошептал он, нащупывая подвязку Молли и отстегивая чулок.
— Что ты делаешь? — ахнула Молли.
— А разве непонятно? — хрипло отозвался Вито, отстегивая вторую подвязку и снимая с ее ноги чулок медленными, ласкающими движениями: — Я по достоинству оценил твое мужество: самой пойти в магазин и купить вот такое белье… Но ты все-таки заставила себя и сделала это ради меня.
Слушая его довольное мурлыканье, Молли залилась краской. Теперь щеки и корсаж были одного цвета.
— Да ведь с таким платьем и белья человеческого не наденешь…
— И поэтому ты решилась на всю эту роскошь? Перестань, не отравляй мне удовольствие, первый раз ты намеренно сделала для меня что-то хорошее. — Вито стянул второй чулок, нежно провел рукой по бедру Молли. — Какая у тебя чудесная кожа…
— Правда? — Голос Молли сорвался, а вдохнуть и договорить ей не удалось. Стук сердца гремел в ее ушах, как барабанный бой, грудь часто вздымалась, воздуха не хватало.
— И такая чудесная фигурка, точь-в-точь песочные часы…
— Некоторые говорят, что мне стоит немного похудеть, — пробормотала Молли.
— Ни в крем случае! — убежденно произнес Вито, любовно поглаживая женственные округлости ее полновесных бедер, и Молли снова задрожала, словно лист на ветру.
— А может, надо бы сделать грудь поменьше… — еле слышно прошептала она.
— Кто мог предложить тебе такую чушь?! — прикрикнул Вито.
— Уже не помню, — беззвучно пошевелила губами Молли..
— У тебя изумительная грудь…
Но тут она совсем онемела и задохнулась, потому что длинные пальцы Вито добрались до ее трусиков и неторопливо потянули их вниз. В панике Молли сделала попытку прикрыться руками, но Вито приник губами к ее вздрагивающему животу, накрыл ее судорожно сведенные пальцы своими теплыми ладонями и замер так, чувствуя, как приступы нервной дрожи сотрясают все ее тело.
— А у тебя там, внутри, растет мой ребенок, — произнес он, смакуя каждое слово.
У Молли дрожали коленки; чтобы удержаться на ногах, ей пришлось вцепиться в густую шевелюру Вито. С грустной улыбкой он коснулся лбом трепещущего, напряженного живота Молли и вздохнул с легким сожалением:
— Пойдем спать, piccola mia.
Молниеносно поднявшись с колен, он подхватил Молли на руки, поцеловал долгим жадным поцелуем и бережно уложил на широченную кровать. Молли почувствовала, что за эти бесконечные несколько секунд душа ее переселилась в тело Вито. Ее зеленые глаза стали темнее, в них засветились любовь и нетерпение; Вито освобождался от одежды с присущей ему врожденной грацией. Молли ждала и думала: «Он мой, он больше мой, чем ее, потому что во мне его ребенок».
— Через три недели… — неторопливо заговорил Вито.
— Три недели? — удивленно переспросила она.
— Даже еще раньше ты будешь ходить по всему острову голая, как Ева, — без тени сомнения заявил он.
— И не мечтай, — возразила Молли. — Ну, может, в саронге или парео, — подумав, обавила она. Он запрокинул красивую голову и залился смехом, причем смеялись и его искрящиеся золотые глаза. Молли и не помнила, когда она еще видела его в таком чудесном, беззаботном веселье, и ей было хорошо от этого. Молли не отводила глаз от его непостижимо прекрасного, бронзово-загорелого тела. Она ощущала, как внутри у нее волнами разливается жар, она таяла, как нагретый воск.
Вито прилег позади нее, и Молли спиной ощутила тепло его волосатой груди.
— Бедняжка, сколько времени тебе пришлось промучиться в этой амуниции, — прошептал он, будто извиняясь — не всерьез, конечно.
Он расстегнул молнию на корсаже, обнажил полные груди Молли и начал гладить их жадными, требовательными ладонями. Молли вздрогнула и опустила глаза, наблюдая, как его смуглые пальцы нежно дотрагиваются до вдруг затвердевших сосков, играют с ними все смелее и настойчивее. Она бессильно уронила голову на плечо Вито, застонала от щемящего наслаждения, пронзившего ее с головы до пят, и бездумно отдалась нарастающему возбуждению.
Вито повернул ее лицом к себе — она обхватила его в безумном порыве, чтобы быть еще ближе, и целовала со всей оставшейся в ней силой. Ей казалось, что вся она — клубок трепещущих нервов, она хотела, жаждала, стремилась к Вито, как никогда прежде.
Он отстранился с удивленным смешком от ее неожиданного пыла. Затем медленно погрузил пальцы в ее волосы и заглянул в глаза.
— То, что случилось той ночью в доме Фредди, не было мимолетной встречей, — тихо сказал он, не отводя темно-золотых глаз от ее лица. — Это было волшебно, я потерял голову, и то, что потом я повел себя как подлец, не делает эту ночь менее значительной.
Молли кивнула, хотя у нее сжалось сердце: он хочет смягчить ей тяжкие воспоминания о той встрече с ним, потому что именно в ту ночь был зачат их ребенок. Она спрятала лицо на его гладком широком плече, вдыхая запах его разгоряченного тела так жадно, будто не могла без него жить.
Его рука двинулась вверх по нежной коже внутренней поверхности бедра Молли, потом безжалостно-нежные пальцы скользнули выше, в горячую влажность ее разбуженной плоти.
Вито накрыл ее своим телом, рыча от нетерпеливого, страстного желания, но вошел он в нее так медленно, что она едва не умерла в те несколько секунд, что показались долгими часами истомленному ожиданием телу.
— Что-то ты слишком быстро научилась выжимать из меня все соки, — с трудом выдохнул Вито после третьего раза; он свернулся вокруг Молли, как большой кот, который греется на солнышке и мурлычет от удовольствия. — Но зато теперь наш брак наконец полностью совершен, и ты вряд ли когда-нибудь поймаешь меня на посторонних развлечениях. На это меня уже не хватит. Молли отпрянула, словно от удара, и, не дослушав, с горечью произнесла: