– Всесвятлир! – окликнул своего друга Беленир, но лишь эхо отозвалось ему пронзительным печальным словом, безжизненным и мёртвым. Раздалась тишина, от которой зазвенело в ушах. Всё в эти мгновения пугало Беленира своим молчанием, безответностью. Но вот взвыл ветер грозный и в его порыве витязь услыхал вопль о помощи, приглушённый всплесками воды:
– На помощь! – невдалеке кричал во всё горло Всесвятлир. Вновь послышались всплески и неведомый рёв. Беленир и Брисинор пригнулись к земле и глянули за край берега, откуда доносился крик. Но они увидели лишь пену белую, смешанную с кровью. От того они немало ужаснулись: дрожь пробежала по их коленям, а дыханье стало прерывистым. У Беленира даже сердце стиснулось в груди, когда он увидел кровь, приняв её за кровь своего друга.
– Вытащите меня! – вдруг вскрикнул голос внизу, и тут Беленир увидел Всесвятлира, который уцепившись за выступ каменного берега, пытался выбраться из воды. Тотчас Беленир подал ему руку и кое-как вытянул его из озера. И, если бы Брисинор вовремя не схватил Беленира за ноги, то тот, верно, тоже свалился бы в воду. Когда Всесвятлир оказался на берегу, Беленир, поглядев на него, вскрикнул:
– Ты что дурак? Тебе сказано было не купаться в этом озере, что ж ты полез в него?
На то витязь гордо ответил:
– Да что ж нельзя мне ноги омочить в озерце? Я не плавал в нём, я просто опустил в него ноги! Проверить решил, какова вода – тепла или холодна… Проклятье! Потерял свой бутыль с чудесной медовухой.
– Чья кровь? – перевёл разговор Брисинор, понимая, что сейчас лучше не ссориться.
– Не моя! – ответствовал бойко Всесвятлир. – Это подводного чуда!
– Что? – изумился Беленир, выставив широко глаза. Дрожащей рукой он обнажил клинок и более ничего не сказал. Ведь ужаснее всего – это столкнутся с чудом, так как это невесть что и непонятно даже, каково оно на вид. Вот и испугался Беленир, ибо понимал, что нынче предстоит им сойтись лицом к лицу с ужасным уродищем, полным ненависти и ярости, чей облик неведом.
– Что, что! – возмутился Всесвятлир, отвечая на вопрос Беленира. – Подводное чудище какое-то, не разглядел я его, кое-как выбрался из его цепких объятий – не было у меня времени рассматривать его личико! И впрямь этот совет дедов не больно хорош – ждать у озера! Недаром его асилки обходят стороной.
– Хватит спорить! – оборвал Брисинор яро. – Бежим в шатёр, там же конь богатырский, а вокруг него пасутся наши кони, надо защитить их, а то ещё сожрёт их чудище водное! Там, наверно, будет и защищаться легче.
Все согласились и пустились к шатру, защищать коней. Путникам повезло: скакуны резвые оказались целы и невредимы, а огонь не потух. Они вошли внутрь шатра белотканного и усадили Всесвятлира к костру, чтобы тот просох. Тем временем Брисинор привёл всех коней к палатке и оставил их поодаль от огня, вместе со скакуном богатырским.
И вдруг, пока воины добрые готовились к бою да думали, что будут делать, явись сюда гостем незваным чудо из озера, послышался плюх. Плюх был не просто плюх, а такой, будто из вод выпрыгнула пустая бочка. Но все, конечно же, знали, что это вовсе не бочка и даже не бочонок. Как день было ясно, что это вынырнул бес озёрный, проклятый уродец. И вдруг он зарычал по-звериному да пустил шип по-змеиному: не очень и громок был его рык, и не очень грозно было шипение, но издать их могло только чудище подводное – мерзкое и до ужаса отвратительное. И несмотря на то, что Беленир ожидал этот рёв, он прозвучал неожиданно даже для него. Ведь он был пронзителен и в тоже время приглушён, страшен и смешон, ибо походил на вопль безумного.
Воины спинами прижались друг к другу и выставили перед собою мечи, а Брисинор сжал в руке топор, остриё которого было смертью для многих врагов. Стуки сердец слились в одно звучанье и ужаснули даже самих воинов. И вдруг прямо в костёр трескучий влетел огромный мокрый валун, поросший серым мхом, и в мгновенье ока его потушил. Потемнело так, что хоть глаз выколи. Беленир и его спутники вообще ничего не видели, кроме собственных рук и мечей, пока не привыкли ко тьме. Они чуяли лишь холод озера.
И тут в шатёр, злобно дыша, вошло нечто с искрящимися как звёзды очами. То было чудище в две сажени, с ручищами длинными о четырёх пальцах с перепонками и с бородою зелёной по самый пояс. Борода эта ко всему прочему походила на тину морскую или на рыболовную сеть и была ужасна на вид и спутана. Казалось, будто в ней, да и в волосах мерзкой твари шевелятся змеи водные. Также существо имело очень длинный горбатый, что гора, нос величиною с сапог. Им оно неистово втягивало в себя воздух, а выдыхало уже вонючие испарения.
– Это зыбочник! – вскрикнул громко Всесвятлир, испугавшись злобного чудища; давным-давно витязь слышал старые песни о страшных зыбочниках, что появлялись в ночи на берегах рек и озёр и утаскивали всех под воду.
Тут само чудище гаркнуло, что-то забулькало у него во рту, и оно с трудом произнесло низким хриплым голосом, наводящим жуть:
– Не люблю, когда меня называют так! – и вслед за тем оно, заорав во всю глотку гортанным бешенным рёвом, накинулось на витязей, разинув пасть с острыми зубами, но было отброшено ударом наточенного топора Брисинора.
– Ах ты мерзкая тварь! Сгинь в свой омут! – вскрикнул тогда Всесвятлир. – Не любишь, когда тебя называют зыбочником? Тогда я буду называть тебя мразью!
Услыхав такие речи, зыбочник так разъярился, что его глаза словно бы вспыхнули пламенем, и он, облизав кровь горючую от своих ран, вновь с ужасающей силой бросился на витязей. Испугавшись напора мерзкого уродища, путники отпрянули назад, выставив вперёд оружие. Но тут Беленир подвернул ногу и, вовремя убрав меч в ножны, чтобы не наткнуться на него, свалился, ударившись в темноте головой о чью-то ногу. Зыбочник поганый же, увидев, что один из его недругов не на ногах, схватил его за руки и по животу поволок прочь из шатра. Он тащил его к озеру, лежащему в тиши и мире под мрачным ночным небосводом. Но вот Беленир закричал в страхе, и зыбочник стиснул его руки в своих ладонях да с такой силой, что кости затрещали и боль сковала жилы. Когда же Беленир, сомкнув зубы и собрав все силы, попытался вырваться из железной хватки, упёршись ногами в землю, коварный водяник отпустил его руки. И воин, приложивший все силы, чтоб выскользнуть, опрокинулся на спину, крепко ударившись о камни головой. Боль охватила всё его тело, сжала все жилы и скрутила спину. Бравый воин, лёжа лицом в небо, увидел звёздные россыпи и, восхитившись ими, потерял сознание.
А водяник снова схватил его и поволок в своё озеро многоводное. Всесвятлир и Брисинор, поздно понявшие в чём дело и не вовремя выскочившие из шатра, увидели лишь, как злобный зыбочник вместе с их другом прыгает во студёную воду. Но ратники не оставили Беленира в беде и понеслись вслед за похитителем. Добежав до берега и увидев, как волны уже идут по воде, они нырнули прямо в холодную воду. И довольно долго они плавали, тщетно пытаясь найти зыбочника, но подлый сгинул вместе с Белениром.
– Надо возвращаться! – молвил наконец Всесвятлир. Брисинор на то ему ничего не ответил, а скупо промолчал: он не мог настаивать на продолжении поисков. Ведь у него уже сводило ноги, пальцы скручивались от холода, а по всему телу шла дрожь. Брисинор вздохнул и вмиг почуял как внутри разгорается злоба, раззадоренная горечью. Он поплыл к берегу. Для него даже вся природа в эти мгновения закручинилась, погрузилась в печаль-тоску крепкую, а ветви деревьев на ветру застонали от грусти. Когда же Брисинор и Всесвятлир выбрались на берег каменный, то, переведя дыханье, почувствовали, словно бы остались одиноки или какая-то часть мира исчезла навсегда. Они уже почитали Беленира мёртвым и горевали, вспоминая дни, когда он был жив и весел. Но, как это ни было ужасно, вместе с Белениром пропал и меч Каукиса, так что витязи горевали не только по нём, но и по своей земле, думая, что теперь их край обречён на верную гибель.
