Толкаю его и пробираюсь сквозь толпу. Слышу крик Миши и Светки. Наверное оба бегут за мной. Мне надо умыться. Совсем рядом слезы, ещё немного и я снова стану гремлином. Гремлины, мать их!
Холодная вода отрезвляет. Возвращает рассудок на место. Тушь стекает по щекам, вода плачет за меня, рисуя черные дорожки по лицу. Вижу свою печальную улыбку в зеркале.
За спиной выплывет Светка с обеспокоенным лицом. Достает из сумочки влажные салфетки, поворачивает меня к себе и начинает оттирать черноту.
– Ты как? – голос полон тревоги.
Я мотаю головой, пожимаю плечами.
– Ты же сама все знаешь.
Она обнимает меня. И тихо шепчет: – Все будет хорошо.
И мне так хочется верить в эти слова.
– Но ты красотка! Это было лучшее расставание, которое я видела. Ты просто мой кумир! – Светка отстраняется от меня и начинает смеяться.
Я выхожу из туалета. Боюсь что он тут ждёт. Но Миша ушел. Он не просто ушел из клуба, свалил из моей жизни. Печаль накрыла так тихо. Хотелось нажраться. Да так, что бы потом выблевать весь этот день к чертям собачьим.
Пара коктейлей. Четыре стопки текилы, два стакана пива, наверное была водка. Это уже смертельная доза. Светка пыталась меня остановить, но потом махнула рукой. Чуть-чуть себя я осознала на улице. Светка держала меня за голову, пока меня рвало в сугроб. Я блевала и хихикала. Хихикала и блевала.
Хотелось умыться снегом. Но мне не дали.
Подруга орала о том, что этот сугроб окрашен жёлтым… И чужая моча на моем лице не сама достойная косметика.
Потом снова провалы и черные дыры в памяти. Тошнота. Пара остановок, Светкины руки держат мою голову вновь. И вот я у ворот дома. Она хлопает по моим щекам.
– Мелкая, эээй, соберись. Слышишь. Дома Серёга, он тебя ждёт. Увидит твоё состояние и тебя запрут дома. Ты слышишь?
Это отрезвляет. Я вытираю слюну, скопившуюся в уголке рта. Иду во двор. Тыкаю в сугроб, показывая Светке.
– Он тоже Жёлтый?
Она ржёт и мотает головой.
– Степанова, именно за это я тебя и люблю. Ты в любом состоянии заставишь ржать. – она берет полную ладонь снега и начинает вытирать мне лицо.
Я матерюсь от холода, но прихожу в себя. Пара влажных салфеток и ловкие руки Светки приводят мой фейс в норму.
– Главное пройти мимо питбуля без палева. Ты это понимаешь?
– Я понимаю. Все понимаю.
Мы идём к входной двери. Светка открывает ее и я заставляю свой мозг протрезветь, хотя бы не надолго.
– А вот и мы. – Рыжая косится на меня, рассматривая критичность моего внешнего вида.
Серёга сонный стоит в дверях гостиной. Вглядываясь в меня, как и Светка.
– Ты чего не спишь? – выдаю ему сразу настолько трезвым голосом, что сама охреневаю. Снимаю обувь и иду на кухню за водой.
– Уснешь тут? – Бурчит Серёга наюдая за моим действиями. – Ты чего не раздеваешься, Свет?
– А, нее, я домой. Привезла тебе её в целости и сохранности. Надо в кроватку, баиньки, дома.
Я двигаюсь из кухни, обнимаю Светку. Шепчу ей на ухо: «Спасибо, дружище!». Она сжимает меня в объятиях и просит Серёгу вызвать такси.
Пока происходят все эти манипуляции, я раздеваюсь, привожу себя в порядок перед зеркалом, оценивая насколько я трезва. Светка уезжает. Я махаю ей рукой на прощание и двигаюсь наверх.
– Алкоголем от тебя разит, за версту.
Серёга скрещивает руки на груди и хмурится.
– Ага. Был алкоголь, пили. Но как видишь, живая и стою на ногах. Не ругайся. Это мой праздник. Мне можно. – Не успев подняться наверх, подхожу к нему, обнимаю его и иду наверх. На спине чувство взгляд, но не оборачиваюсь.
Захожу в стою комнату и оседаю на пол. Машу Вать! Во мне столько алкоголя, как я вообще там держалась. Оскар в студию. Степанова, ты просто алкаш-виртуоз!
Тепло морит. Меня начинает снова развозить. Иду в ванную, чищу зубы, умываюсь. На душ нет сил.
Кровать. Мягкая, родная кровать. Но уснуть не могу. Долбанные вертолеты. Надо сесть и подумать, о чем-то кроме вертолетов. Перед глазами стоят Миша и блондинка, как он ее вылизывал. Тру руками лицо.
– Вот ведь, собака сутулая. – Бормочу я. – А я что? Хуже? Я тоже могу.
И совершаю в эту ночь поступок, который запустит цепную реакцию событий дальше, наматывая ошмётки моей нормальной жизни в мясорубку. Я иду в комнату Егора…
И вот оно, гребанное утро. Добро пожаловать в Зомбилэнд! Добро пожаловать в ад, который ты вчера наворотила! Какой же испанский стыд. Хочется начать новую жизнь, с новыми людьми, в новом городе. И ничего меня не спасет!
Егор.
Утро застало меня в обед. В доме было тихо. Видимо вчерашний день всем дался очень тяжело. Я встал, оделся и быстро вышел из своей комнаты. Не стал мытья, есть, просто оделся и сбежал.
Мне было страшно. Страшно, что она выйдет и скажет слова, которые меня прикончат. Я как крыса, с тонущего… бегу, не оглядываясь.
Сел в машину, завел. Упёрся лбом в руль. У меня все так просто, каждый раз. Если сложность и ее надо решить, я бегу. Сраный страус, голову в песок.
Но я не знаю, что мне делать. Я не знаю как ей смотреть в глаза, что говорить, что бы она не сказала гребанных слов об ошибке.
Это! Не! Побег!
Мне нужно время. Его слишком мало прошло. Мне надо уложить весь этот хаос, бардак в своей голове и решить. Решить к чему я готов, а к чему нет. Решить, как начну разговор, что будет если всё-таки – ошибка!
Машина прогрелась, я медленно выворачиваю на дорогу и набираю скорость. Куда еду? Пока просто по городу. Дорога отрезвляет мир. Успокаивает. Ощущение руля в руках, педалей под ногами, укладывает эмоции на полки.
Час бесцельной езды по городу и я у родительского дома. Молюсь, что бы они были там и чтобы не было очередного скандала. Дома пахнет мамой, дорогим парфюмом, кожей и кофе. Такие рафинированное запахи, могут быть только тут.
Мама выходит из кухни. Сонная и счастливая от того, что приехал.
– Ого. – Смеется она. – Ты чего это? Соскучился? Вчера же виделись.
Вчера. А такое ощущение что пролетели годы. Удивительно, как за одни сутки может произойти столько всего.
– Ну, ты же сказала, что я не приезжаю и не звоню. Вот сразу и решил исправиться.
Она нежно обнимает меня и целует в щеку
– Пойдем, я кофе сварила. – берет меня за запястье и тянет за собой.
Она у меня яркая высокая блондинка. Они с Леной чем-то похожи. Вся эфемерная и неторопливая. Многие говорят, что я на нее похож не только внешностью. Ее мягкость и чувствительность, судя по всему, передалась мне.
