Его рубашка совсем распахнулась, и я как зачарованный уставился на совершенно гладкую грудь, без единого волоска. Полоска волос под пупком, убегающая за пояс штанов, была словно потоком лавы, обрушившимся на меня прямо из жерла огненной горы.
Я хотел мужчину. И собирался позволить ему прикоснуться ко мне. Более того – жаждал этого. Моя рука все сильнее надавливала на его затылок, и против собственной воли я затаил дыхание, ожидая прикосновения его губ или хотя бы возможности ощутить горячее дыхание кожей живота.
Это было неправильно! Это было порочно и извращенно.
Но когда ногти Рэйдена прочертили кровавые борозды по моему телу и схватились за пояс штанов, стягивая их с бедер, мне стало абсолютно все равно, кто передо мной. Мужчина. Женщина. Плевать! Это Рэйден, и лишь он был важен.
Я хотел чувствовать его. Каждую клеточку его тела. Каждый стон, предназначенный лишь для моих ушей. Каждый вскрик, разлетающийся по дворцу. Наверняка все догадаются, чем занят принц, уединившийся в своих покоях с красавцем-лекарем. Наверняка каждый поймет, какое именно лечение я получаю.
Но если бы это меня действительно волновало…
— Наш принц так горяч… – Расстояние между моим животом и губами Рэйдена было меньше выдоха, но он не торопился его преодолеть.
— Твой принц… только твой…
На коже выступила испарина, и Рэйден вдруг высунул язык и слизнул несколько капель под моим пупком.
— И вправду говорят, что в королевской династии кровь богов. Вы такой вкусный… Мне все время хочется съесть вас. – Продолжая улыбаться, Рэйден потянул мои штаны вниз, освобождая давно восставшую плоть. От того, что он увидит меня полностью обнаженным, таким, как есть, стало еще жарче. Я знал, что сгорю в тот момент, когда он узнает, как действует на меня, какой властью надо мной обладает. – Вы утолите мой голод? – Он вдруг резко дернул ткань, стаскивая мои штаны до колен, и заставляя задохнуться под его горящим взглядом.
Член подрагивал у самых его губ. Я поднял бедра, безмолвно умоляя коснуться жаждущей плоти, сжать губами и взять так глубоко в горло, как он только сможет.
— Я напою тебя…
— Очень надеюсь на это. Потому что ваше вино принадлежит лишь мне…
— Тише-тише… Я просто сменю повязки.
Я распахнул глаза, встречаясь с обеспокоенным взглядом Баи.
— Вы пришли в себя? – Он накрыл влажной тряпицей мой лоб. – У вас вдруг начался жар.
Рэйден… Я осмотрелся, ища взглядом прекрасного лекаря. Его аромат висел в воздухе, прямо надо мной, невидимым маревом.
Но кроме Баи в покоях не было никого. Я уже понимал, что все привидевшееся – лишь сон, но не желал с этим мириться. Он должен быть где-то рядом, ведь его аромат здесь.
— Откуда этот запах? – Я изо всех сил вцепился в плечо Баи.
— Какой запах?
— Сливы! Пахнет сливами…
— Ах, это?.. Я принес сливовое вино. Думал, выпить с вами…
Я отпустил Баи и упал обратно на подушку. Вино. Он всего лишь принес вино.
— Ну и напугали вы меня. – Баи устроился на краю кровати, задумчиво меня рассматривая.
— Ты же лекарь – тебе не привыкать к смертям.
— Смеетесь? Я не хочу стать тем, кто угробит наследного принца. – Он чопорно расправил широкие белоснежные рукава. – К тому же, хоть я и редко здесь кого-то лечу, но надеюсь, что не утратил своих навыков.
Я заставил себя сесть:
— Не утратил. Мне уже намного лучше.
Баи невесело хмыкнул:
— Ну да. Настолько лучше, что теперь у вас жар. – Потянувшись, он взял со стола пузырек с жидкостью нежно-сиреневого цвета. Внутри кружился оранжевый вихрь. Таких лекарств я не видел даже в алхимии. Не глядя на меня, он демонстративно-равнодушно спросил: – Кто такой Рэйден?
Все внутри сковало льдом. Холодный пот выступил на коже и раздражающе щекотно потек по спине.
— Откуда ты знаешь о нем?
— В бреду вы постоянно повторяли это имя. Звали, умоляли, даже плакали.
Я коснулся щеки: действительно, чуть влажная и неприятно стянутая от высыхающих слез.
— Он… тоже лекарь. Служит в крепости.
— А-а-а… ясно. Он… ваш близкий друг?
Проклятье, что я успел наговорить, пока был в бреду?
— Скорее… нет.
Баи вскинул брови. Откупорив пузырек, он смочил странной жидкостью тряпицу и прижал ее к одной из моих ран. Только сейчас я заметил, что бинты исчезли. Должно быть, он снял их, пока я был в беспамятстве.
— Как это? Кажется, что он дорогой для вас человек.
Неожиданно я почувствовал, что больше не могу держать эти ядовитые чувства в себе. Я не хотел ни с кем делиться ими, но слова сами собой вырвались из-под контроля.
— Он для меня – да. Но не я для него.
От странного лекарства в ране началось жжение, охватившее все тело. В голове вдруг поплыл туман, и голос Баи теперь доносился словно издалека. Я обещал себе, что больше ничего не расскажу о Рэйдене, но даже мысли о нем доставляли мучение, которое невозможно было терпеть.
— Он для вас… больше, чем друг. Верно?
— Почему тебя это так интересует?
Баи вновь пожал плечами:
— Потому что вы мне любопытны. Я никогда раньше не встречал наследных принцев.
— Меня никогда и не объявляли наследным принцем.
— Но все же, вы – принц. И очень необычный. Вы нашли нашу обитель, смогли выстоять в схватке с тремя мастерами и приручили василиска. Я впервые встречаю кого-то столь… необыкновенного. Оттого вдвойне любопытно, кто мог посметь отказать вам в дружбе?
— У правителей не может быть друзей. Лишь слуги и подданные. – Истина, вбитая в меня матерью. Даже лишенный трона, я был обречен на одиночество.
— Я бы хотел стать вашим другом. – Закончив протирать мои раны, Баи принялся накладывать на них терпко пахнущую мазь. В нос ударил запах дымка от костра и влажного леса. Мертвого леса. С его ссохшимися деревьями, лошадиными черепами и неведомыми растениями. Я будто снова оказался в крепости. Вот только вместо Рэйдена совсем другой человек. Баи наносил мазь длинной тонкой палочкой, иногда умудряясь задевать мою кожу пальцами.
Почему на его прикосновения внутри ничего не отзывается? Почему я остаюсь равнодушен к тому, кто открыто предлагает дружбу и выражает свою симпатию?
Баи привлекателен и искусен в медицине. Красивый лекарь. Разве не этими же словами можно описать Рэйдена?
Так почему к одному я не чувствую ничего, а при мысли о втором начинаю заживо гореть? Наверное, я зря переживал, что мне нравятся мужчины. Но и к женщинам я теперь равнодушен.
Просто тот, к кому я начну что-то чувствовать, должен быть Рэйденом.
