Сунлинь откинулся на подушки и обвил рукой ее плечи, прижимая Катарину к своему влажному расслабленному телу.
— Не заставляй меня описывать, как это было… – В его голосе звучала какая-то странная интонация.
И что это значит? Она должна знать!
— Почему? Вам не понравилось? – Катарина приподнялась на локте, заглядывая в его лицо.
Глаза Сунлиня снова странно блеснули.
Он повернулся к Катарине и коснулся сбившегося ворота халата:
— Тебя кто-то ласкал так, как ты ласкал меня? – Сейчас в его голосе отчетливо слышались угрожающие нотки. Страх непонятно чего смешался с предвкушением.
Катарина помотала головой.
Сунлинь снова погладил ее губы и, нажав на нижнюю, заставил приоткрыть рот.
— Любой, кто прикоснется к тебе, будет подвергнут пыткам. Потом он лишится рук, а затем и головы. – Он словно смаковал эту угрозу. – Ты спрашиваешь, понравилось ли мне… Это было так, что теперь я не могу думать ни о чем другом… Знаешь, что сейчас в моих мыслях?
Катарина снова покачала головой, завороженная его угрожающе-соблазнительным тоном.
— Я думаю о том, что ты станешь моим сокровищем… – Он погладил пальцем изгиб ее шеи и двинулся к ключицам. – Ты будешь приходить в тайную части дворца, пока я разбираюсь со всеми делами. И чтобы не тратить драгоценное время, ты будешь уже обнажен и ждать меня, стоя на коленях. Как только я войду, ты откроешь рот, готовый сразу же ублажать меня. Вот, что теперь стоит у меня перед глазами. Твой язык и твои губы, твои стоны… У тебя и вправду алхимическая власть надо мной…
Катарина настолько ярко представила все, о чем он говорил, что, одурманенная его словами, даже не сразу поняла, что Сунлинь уже развязал пояс ее ханьфу и теперь стягивает верхний халат с плеч.
В панике она схватилась за влажную ткань.
— Постойте! Что вы делаете?
— Хочу увидеть твое тело.
— Прошу… – Она умоляюще посмотрела ему в глаза. – Оно… совсем не такое, как у вас… Вам не понравится… Если… Если я важен вам, дайте мне… немного времени…
Времени, за которое она либо найдет способ превратиться в мужчину, либо окончательно лишится его любви.
Еще ни разу в жизни ее не раздирало столько чувств. Сунлинь ведь сказал, что ему нравятся женщины… Но почему-то Катарина была уверена, что именно она ему не понравится.
Она видела, какого труда ему стоит убрать руки от ее кожи. И мелькнувшее выражение ярости… оно точно не от того, что она не подчинилась. Он едва сдерживался. Сжал ладонь в кулак и тут же раскрыл, как будто испытывал боль.
Неужели, ему так хочется прикасаться к ней? Но ведь и ей постоянно хочется трогать его.
— Я дам тебе время. Столько, сколько смогу вынести. Но когда я больше не смогу сдерживаться и наброшусь на тебя, не слушая твои мольбы, возможно, возьму силой, не злись на меня… Я сделал все, что мог…
Боги… скорее, она набросится на него. От этих слов и впрямь захотелось, чтобы его выдержка поскорее дала трещину, и Сунлинь овладел ею. Узнал ее тайну, а затем сделал своей.
Почему-то обещание взять ее силой, совсем не пугало. Наоборот, от него между бедер стало еще больше влаги.
Катарина устроила голову на плече Сунлиня и закинула ногу ему на живот, прижавшись промежностью к его бедру. Сладкое давление доставляло одновременно и муку, и долгожданное наслаждение.
Ее рука скользила по его животу и груди, пальцы трогали чуть колючие влажные волоски, нарочно задевали соски, которые набухли, превратившись в тугие острые вершинки. Он был совершенен. Настолько, насколько вообще может быть совершенным человек и бог.
Сунлинь повернул к ней голову и поцеловал, медленно вторгаясь языком в ее рот.
— Ты меня околдовал…
Принц творил самую настоящую алхимию своими губами. Переплетал свой язык с ее, иногда даже не двигая губами. Только касания языком языка – медленные и вкрадчивые. Настолько тщательные, что становились порочными.
Катарина громко застонала, царапая плечи и грудь принца. Она вогнала ногти в его кожу, желая оставить клеймо на теле своего мужчины. Или же разорвать на мелкие кусочки, чтобы больше не достался никому.
Его язык проник глубже, повторяя движения члена и заставляя Катарину почти закричать от нестерпимой жажды. Она прижала бедра к его животу, но тут же заставила себя отодвинуться, еще сильнее вгоняя ногти в его гладкую кожу.
Сунлинь застонал от боли и откинул голову назад. На его лице появилось странное выражение.
Катарина сфокусировала взгляд. Его сильные плечи были исполосованы тремя алыми бороздами ее ногтей. На некоторых царапинах начали выступать бордовые капельки крови.
— П-простите… – Она с ужасом убрала руки, понимая, что натворила.
Но Сунлинь пьяно улыбнулся, рассматривая ее затуманенным взглядом. Взяв Катарину за руку, он вернул ее пальцы обратно.
— Если бы ты знал, насколько это хорошо, не извинялся бы…
— Но я сделал вам больно… – Катарина завороженно следила за тем, как налившаяся кровавая капля медленно стекает на его грудь и ребра.
— Мне нравится эта боль…
Катарину снова бросило в жар. Испарина выступила на всем теле. Осторожно она наклонилась и поймала языком багряную капельку.
Признание само сорвалось с губ, когда по языку растекся невероятный солоноватый привкус:
— Иногда мне хочется вонзиться в вас зубами. Облизать все тело, каждую частичку... – Когда она осознала, что именно произнесла, неуверенно выдохнула: – Это вас… пугает?..
Сунлинь сжал ее волосы на затылке и оттянул голову Катарины назад:
— Должно ли меня напугать твое желание, когда сам я желаю растерзать тебя на этой кровати? – Он сжал ее подбородок, нависая сверху угрожающим первобытным королем, покорившим сотни королевств и разрубившим на куски всех врагов. – Чтобы ты молил о пощаде, пока из твоих сладких измученных отверстий будет вытекать мое семя…
Катарина зажала его рот рукой. Большего возбуждения она просто не вынесет.
— Молчите… Умоляю, молчите… Если я вам признаюсь во всем, что желаю, чтобы вы со мной сделали, вы сбежите. А я этого не вынесу…
Она почувствовала ладонью, как принц ухмыльнулся. Провел губами по ее коже, а затем слегка прикусил палец, втягивая его в свой рот, как совсем недавно делала она. Обласкав ее до боли чувствительную кожу языком, он выпустил палец изо рта и снова улыбнулся.
— Я исполню любое желание моего маленького развратного супруга. – Его глаза в который раз сверкнули, зачаровывая Катарину потусторонним блеском.
Каким-то чудом ей удалось напомнить себе, где они находятся. Но слово «супруги» упорно мешало ее отчаянным попыткам сосредоточиться.
