Катарина отправилась к своему столу за инструментами и чистыми бинтами. С удивлением она обнаружила притихшего Шанюаня, о котором совершенно успела позабыть.
С ошалелым видом он следил за ней и целителем.
Демон тебя побери!
Как ни в чем ни бывало, Катарина подала юному алхимику несколько котелков и спокойно приказала:
— Наберите воды и нагрейте. – Кивком головы она указала на очаг в стене, где мастером Чжиеном был устроен тайник.
Шанюань кивнул, но уходить не торопился. Прищурившись, он опасливым взглядом следил за Баи.
Катарина собрала со стола футляр с инструментами, водрузила его на ящик с лекарствами и зажала подмышкой несколько бутылей.
Со всей этой поклажей она вернулась к лежаку командующего и вновь опустилась на колени.
— Итак, что с ним произошло?
— Его сестра.
— М? – Катарина быстро очистила пинцет.
Баи снова презрительно скривил губы:
— С ним случилась его сестра. Командующему хватило глупости вступиться за вас и брякнуть, что у вас связь. «Сестрице Лу» это очень не понравилось. Она считает, что вы должны принадлежать только ей.
У Баи сейчас был такой вид, словно он был совсем не против отдать ее Лу. Постойте! Лу сделала ЭТО?
Баи собрался уходить.
Катарина поспешила окрикнуть его:
— Вы не поможете? Без алхимии он вряд ли справится.
Баи обернулся и спокойно проговорил:
— Он и с ней не справится. Я же уже сказал…
Катарина не намерена была сдаваться этому мерзкому типу:
— Тогда позовите Дайске!
— Поверьте, ему есть, чем заняться. – Не сказав больше ни слова, он вышел, взметнув подол своих белых одежд.
К Катарине тут же бросился Шанюань:
— Я ведь тоже алхимик и могу помочь!
Катарина смерила его взглядом из-под бровей:
— Ты все еще здесь? Вода сама себя не наберет.
Он посмотрел на котелок у себя в руках и, молча, сорвался с места, а Катарина вернулась к командующему. Неужели, это с ним сотворила кроткая барышня Лу? Что-то тут не так…
Какое-то непрекращающееся безумие овладевало крепостью. Там, на площади перед воротами, она была свидетелем этого безумия.
Катарина вычищала бесконечное количество ран Фао Рэна, когда наконец вернулся Шанюань.
— Быстрее ставь воду на огонь и иди сюда!
Алхимик кивнул и бегом кинулся к очагу. Краем глаза Катарина заметила, с какой легкостью он зажег огонь – с помощью алхимии, даже не произнося вслух заклинания. Он действительно был способным юношей. В отличие от нее. И не мужчина, и бездарна. В самом деле – не лучшая пара для Сунлиня. Но поздно! Он уже поклялся принадлежать ей.
— Готово! Что делать? – Шанюань уселся на пол рядом с ней и нервно сглотнул, глядя на обезображенное тело командующего.
Катарина быстро объяснила:
— Он умирает. Мне нужно вычистить все раны, а затем наложить особую мазь. Но до этого он может не дожить. Ты должен наложить застывающее заклинание.
— Разве это не убьет его окончательно?
— Это его единственный шанс. Иначе он точно не выживет.
Шанюань кивнул и закусил губу. С сосредоточенным видом он принялся складывать пальцы и ладони в нужные жесты и «чертить» прямо над командующим формулу. Вскоре Фао Рэн был окутан словно коконом мерцающим ярко-голубым заклинанием. Оно дрожало и трепыхалось, ярко сияя и освещая едва ли не весь лазарет.
Катарина погружала пальцы в холодную субстанцию и одну за одной вынимала нити и кусочки грязи, оставшиеся в ранах. Заклинание действовало и на нее – руки словно сковывало холодом. Пальцы синели и не слушались, но она упорно продолжала. Поскорей бы вернулся Сунлинь. Он бы согрел ее в нестерпимо обжигающих объятиях…
— Я закончил…
Она отложила пинцет и посмотрела на Шанюаня. Алхимик, не выдержав, уснул тут же, прямо на полу, облокотившись спиной о другую койку, где спокойно дышал пострадавший в бою солдат из стражи его отца.
Дрожа от холода, Катарина встала за остатками мази, которую готовила для Дайске.
У нее оставалось еще немного – должно хватить для самых серьезных ран. В памяти тут же всплыли подробности той ночи, когда она вместе с Сунлинем искала высаженную Чжиеном мандрагору. Ночь, когда она подслушала тайные мысли принца. Боги… Зачем ее любовь настолько сильна? Почему жажда настолько неутолима?
Катарина принялась копаться в тайнике, который уже сделала сама. Мазь надлежало хранить в сыром и холодном темном месте, чтобы она чувствовала уединение кладбища. Даже будучи лекарством, ингредиенты тянулись к привычной среде.
Спрятавшись за ширмой, Катарина раздраженно перебирала склянки в тайнике, выбитом в стене. Отложив бутыль с водой из озера Короля Мертвых, Катарина нечаянно задела рукой вещевой мешок принца. Он упал на пол, и наружу высыпались лежащие внутри вещи.
Ругая себя последними словами, Катарина опустилась на колени и принялась складывать все обратно. Большинство из его поклажи она уже видела и даже успела хорошенько изучить, но что это такое?
Из тайного кармана, который она прежде и не замечала, выпало несколько красивых длинных конвертов из золотисто-зеленого шелка.
Развязав нить, Катарина осторожно вытащила лист дорогой шелковой бумаги. Следом выпало еще несколько.
Почему-то ей было страшно и волнительно. Кому предназначались эти письма? Почему Сунлинь хранил их в потайном кармане? Почему ничего не сказал ей? Он… что-то скрывает?
Развернув чуточку измятый шелк, Катарина всмотрелась в буквы.
Сотни иероглифов, плотно прижатые друг к другу, казались написанными наспех. Небрежно выведенные черты складывались в неровный дрожащий узор. Будто у того, кто писал, было слишком много мыслей, и он торопился все их оставить на бумаге, пока ни одна не потерялась.
«Дорогой Рэйден… Милый Рэйден… Прекрасный Рэйден… Могу я называть вас так хотя бы здесь, в этом письме которое никогда не будет вами прочитано? Сладкий Рэйден… Я уверен, твоя кожа окажется сладкой на вкус…»
Катарина смяла письмо и прижала к груди, воровато оглядываясь по сторонам. Но рядом никого не было, поэтому она осторожно разгладила лист и вернулась к чтению.
«Тут я могу сказать тебе все, что хочу. Тут я могу раскрыть тебе свои мысли и секреты. Свои мечты. Могу написать обо всем, что хочу с тобой сделать…»
Катарина осторожно сложила письмо и спрятала обратно в конверт. Командующий… сначала командующий. Спрятав все конверты за полой халата, Катарина выудила из тайника баночку с мазью и выскользнула из-за ширмы.
Письма жгли грудь. Он писал их ей? То есть Рэйдену? Почему тогда не показал?
