— О, я так рада!
— Неужели? Вы ведь тоже охотились за Даулингом, — удивился
я.
— Я признала свое поражение, когда мы в последний раз
виделись в кафетерии. Тогда я поняла, что ничего от него не добьюсь. Никакой
другой женщине не утолить голод, терзавший его. Получать физическое
удовлетворение — сколько угодно. А душой он принадлежал Айрин Аддис… Я открываю
вам свои карты, Дональд Лэм. Вы вправе счесть меня коварной интриганкой. Не
исключено, что такая я и есть. Как и все женщины, когда речь заходит о
замужестве, благополучии, респектабельности.
Я достал блокнот и принялся писать.
— Что это вы пишете? — спросила она.
— Расписку, что взял завещание.
Вручив ей листок, я ушел.
А у нас в офисе навстречу мне бросилась Элси Бранд:
— Где ты был? Ходили жуткие слухи, будто над тобой нависла
опасность…
— Нависала.
— И грозит по-прежнему!
— Нет.
— О, Дональд, я так рада!
Она обвила меня обеими руками. Губы ее непроизвольно
потянулись к моим.
— О, Дональд, я так ужасно перепугалась!
Берта была на грани помешательства.
— Спасибо за заботу, малыш, — сказал я, — и за поцелуй.
— Это тебе спасибо, — откликнулась она лукаво. — А можно
поинтересоваться, что за дама подписывается инициалами М.Б.Х.?
— Это, наверное, мисс Хайнс с телеграфа.
— А как ее зовут?
— Мэйби, — ответил я. — Может Быть.
— Может Быть?
— Может Быть.
— Ну, судя по записке, она не колеблется, никаких «может
быть».
— А еще какие новости?
— От танцовщицы Даффидилл Лоусон.
— Что с ней?
— Позвонила. И страстным голосом просила передать, что она
тебе чрезвычайно признательна.
— За что еще?
За твой вклад в ее рекламу. Ее ангажировали на выступления в
стриптизе в Лас-Вегасе, на две недели, по десять штук за каждую. Она
утверждает, что ее сделал ты… Дональд, это правда?
— Что правда?
— Ты ее сделал?
Я улыбнулся и спросил:
— Как твои газетные вырезки, сестренка? Берта Кул вот-вот
явится. Мне надо заблаговременно связаться с адвокатом и поторопить Айрин Аддис
подготовить ходатайство о введении в силу последней воли Герберта Джейсона
Даулинга. Состояние составит приблизительно два миллиона долларов к тому
времени, как мы окончательно разоблачим интриги Карсона против Даулинга. Наш
гонорар таким образом достигнет примерно сотни тысяч.
Элси уставилась на меня широко открытыми в изумлении
глазами.
— Дональд, — воскликнула она, — ты просто чудо! — И опять
обвила обеими руками.
В этот момент Берта Кул открыла дверь. Одним взглядом оценив
сцену, она произнесла:
— Изжарьте меня как устрицу! — и дала задний ход, осторожно
прикрыв за собою дверь.
Пораженная Элси только и смогла вымолвить:
— Ну, теперь изжарьте как устрицу меня!
