– Войдите, – пригласил Дежин, и в дверях нарисовалась высокая фигура.
Максим постарался припомнить, видел ли он когда-нибудь Славика одетым в форму, и не смог. Вощин выглядел внушительно, особенно поражало то, что он оказался майором медицинской службы. И когда только успел?
Пока Вощин и федерал представлялись друг другу, Дежин с горечью осознал, что предупредить Славика не удастся. Мозг разрывался между несколькими задачами сразу: контролировать ход беседы полковника с Вощиным, чтобы не позволить ей свернуть в сторону Светланы; придумать, как оградить девушку от ледяного интереса ФСБ в свете «иной трактовки происходящего». и одновременно найти доводы собственной полезности для группы полковника, если не удастся первое и второе.
Славке помочь не получалось. Гречин принялся за него с рвением голодной акулы, для начала раскрыв дело Иванцова и подсунув судмеду под нос его же собственные акты вскрытия.
– Объясните мне человеческим языком, Вячеслав, что сие означает: «подверглись воздействию неопределенных факторов»?
Вощин коротко взглянул на Максима и ответил:
– На тот момент я не имел сведений о природе воздействия. Смерть наступила по другой причине, воздействие было посмертным и не имело отношения к смерти жертвы, но не отметить этого в акте я не мог.
– А теперь у вас больше данных о природе подобных воздействий? – ровным голосом заманил собеседника в ловушку полковник.
Дежин содрогнулся. Так вот как это выглядит со стороны? Он вспомнил наводящие вопросы Гречина во время собственного рассказа – невинные, ровные…
– Теперь у меня есть предположение, – осторожно, словно ступая по минному полю, увильнул от прямого ответа Славка.
– Пришло время ими поделиться, а заодно и рассказать, откуда они взялись, майор Вощин. Ваши несанкционированные вылазки в городские морги закончены.
У Славки дернулась щека, но на Максима он так и не посмотрел. Не было необходимости.
«Я предупреждал!» – и без того набатом звенело в голове капитана.
– Я вел частные записи обо всех странных случаях, которые мне позволили исследовать коллеги. Если это будет необходимо, предоставлю в ваше распоряжение. Не знаю, что конкретно вас интересует, но мы столкнулись с явлением, не вписывающимся в рамки современного понимания мира. Или это явление к нашему миру не принадлежит.
Еще минут пятнадцать Славка сыпал медицинскими терминами, а Гречин поощрял его вопросами, а потом он посмотрел на часы и беседа неожиданно прервалась.
– Вы, – вдруг рыкнул полковник, окатив Дежина и Вощина ледяными взглядами, – развели преступную самодеятельность! Частные записи! Все, что я слышу, нелепая теория, а на «Фармкоме», куда вы, капитан, так стремитесь, – шестнадцать трупов! Шестнадцать внезапных смертей от воздействия неизвестного оружия, или вируса, или бог знает чего еще!
Максим, потрясенный этой внезапной вспышкой и новой информацией (как, интересно, это ускользнуло от СК и Бюро?) переглянулся со Славиком.
– Где тела?
– Когда это произошло?
Они открыли рты одновременно. Полковник вздохнул и снова нацепил маску безразличия, отвечая:
– Трупы находятся в… лаборатории. Образцы тканей исследуют в Институте вирусологии, пока результатов нет. Это жертвы последней недели.
– Полковник, – сдавленно, почти шепотом, спросил Вощин, – вы определили причины смертей?
– В каждом случае причиной служило, как вы выразились, майор, неопределенное воздействие.
– Остальные твари в «Фармкоме»! – воскликнул Дежин, уставившись на Славика.
– И они тоже научились убивать, – тоскливо констатировал тот.
Полковник поднялся, сгреб со стола дело и сообщил ошарашенным собеседникам:
– Вы, оба, откомандированы в мое ведомство. Капитан, вы явитесь ко мне в четырнадцать ноль-ноль, познакомлю с группой. На завтра запланирован выезд на «Фармком». А вам, майор, следует явиться вот сюда. – Он протянул Вощину прямоугольничек визитки. – Там вас введут в курс дела. Расскажете все, что знаете. Телефоны не выключать!
Дежин и Вощин еще с минуту тупо смотрели друг на друга после того, как за полковником мягко закрылась дверь кабинета.
– Твою же мать! – искренне поделился ощущениями от беседы интеллигентный Славик.
– Не то слово. Мы попали в задницу, Ватсон. Этот Гречин заявил, что у его конторы другая версия убийств…
– Могу только предположить: НЛО? Враги государства? Иностранные разведки? Террористы из запрещенной в России организации?..
– Слав, не до шуток. – Дежин потер свежевыбритый подбородок. – Кофе хочешь?
Сам-то он хотел вовсе не кофе, но альтернатив не было.
– Давай, – вздохнул Вощин.
– А ведь я у тебя в кабинете никогда не был. – Славик огляделся, отставив в сторону опустевшую чашку. – Небогато, прямо скажем.
– Тут не музей, – хмуро отозвался Дежин. – Слушай, Ватсон, что-то мне подсказывает, что еще до вечера нам позатыкают рты неразглашением. Интересно, внутри группы обмен информацией сохранится? И как быть со Светой?
– Если Гречин не поймет, что твоя Света – единственная ниточка к тварям, дело плохо. Шестнадцать трупов превратятся в тридцать два. Или в какой там прогрессии возрастет аппетит тварей?.. Боюсь даже представить, что будет, если они покинут завод. Собирать урожай тел по всему городу?
– Пока что-то держит их на «Фармкоме». Понять бы, что именно.
Славик посмотрел на Дежина, как показалось тому, с сожалением и сказал:
– Все упирается в Светину Тварь. Только у нее можно узнать, что забыли на заводе остальные и как их нейтрализовать.
Максим раздраженно потер подбородок.
– Мы слишком много от нее хотим. Ты хоть представляешь себе, в каком соседстве ей приходится сейчас жить? Мало того, что она ничего не видит, не может говорить, так еще и Тварь на шее болтается. А я ни черта не могу с этим поделать!
– Да понимаю я все, Макс. Девочке не позавидуешь, но раз так случилось, что именно она своими слепыми глазами смогла разглядеть это зло, ей и придется с ним бороться. Хотя бы для того, чтобы самой освободиться, раз уж ты, я и, боюсь, вся королевская рать не можем ей помочь. И вот еще что… – Вощин помолчал, а потом смущенно продолжил: – Будь там поаккуратнее, на заводе. Гречин не понимает, с чем имеет дело, но ты-то в курсе.
Глава 4
Тыквенный суп-пюре, который приходилось пить через трубочку, был жидким и пресным. Кто-то сказал маме, что мне полезна тыква. Хорошо хоть соком апельсиновым запить можно, хотя и его следовало разбавлять водой. Прелести травмированного горла не ограничивались молчанием и капельницами. Мама хлопотала надо мной, стараясь заполнить тишину палаты рассказами о соседках, приятельницах, о том, как все изменится, когда я поправлюсь. Ну надо же! И она тоже решила, что мне плохо жилось до сих пор!.. А я беспомощно слушала. Она всегда старалась быть рядом, всегда жила в страхе за меня. Вот чью жизнь нужно было бы изменить! Может быть, Михаил Яковлевич странный, скорее всего – опасный, но он собирался неплохо платить… Отправить бы маму на курорт. Куда-нибудь в теплую страну. Я едва не улыбнулась своим мыслям, но вовремя опомнилась. Мама как раз описывала страдания соседки тети Гали, пожилой и нездоровой, и улыбка пришлась бы не к месту. Тварь маму снова игнорировала и вообще как будто пришла в норму. О том, что именно для меня теперь стало нормой, я старалась не думать.
