Тварь ужалась еще сильнее, но больше картинок не появилось, и я осторожно пошла вперед. Голова кружилась, уши заложило, и звуки сливались в неясный гул. Я чувствовала себя одной из тех маленьких птиц, которая выпала из общей стаи и потеряла ориентировку… До дома добралась с трудом. Даже по знакомой дорожке до парадной шла, словно не ходила тут всю свою слепую жизнь – часто отстукивая, мучительно прислушиваясь к трости через шум в ушах и раздвоенное внимание. Когда за спиной захлопнулась железная дверь, вздрогнула, вспомнив руки на своей шее, и мгновенно покрылась колкими мурашками. На подходе, где-то совсем близко к сердцу, билась истерика, наверно, от того, что я была почти дома, и напряжение спешило разрядиться. С огромным трудом переставляя по ступенькам чугунные ноги, я, пыхтя, как одышливая старушка, поползла наверх, утягивая за собой скукоженную и притихшую Тварь.
Максим тихо матерился сквозь зубы – город встал намертво. Еле ползущие автомобили неимоверно раздражали и вызывали желание выскочить наружу и припустить бегом, обгоняя вереницу красных стоп-сигналов. Позвонил Вася, которого он отправил в парк, и огорошил:
– Труп нашел. Место тихое, в кустах. Мужик, лет тридцать, на вид крепкий. Капитан, ты сидишь?
– Пляшу, – раздраженно рявкнул Дежин.
– Так ты сядь. В левой руке трупа зажат «макаров», с глушителем. Судя по запаху – из него недавно произведен выстрел. Выглядит мужик грустно, рожа бордовая, словно он штангу тягал и перестарался, следов насильственной не вижу, но медика и криминалистов пока нет, я труп не трогал. Может, объяснишь, откуда ты узнал про него? Тут районные прикатили, суетятся.
– Вася, там на аллее неподалеку должно бревнышко лежать. Поищи возле него след от выстрела, – задумчиво проигнорировал вопрос Дежин, сраженный внезапным подозрением, от которого в груди разлился неприятный холодок, и отключился.
Он торопливо набрал единицу. Вот уже несколько недель номер Светы был у него первым в списке коротких номеров.
– Да? – мгновенно отозвалась она.
– Ты дома? Все в порядке? Дверь запри, никому не открывай!
– Максим, что-то еще случилось? Все в порядке. Я дома, с мамой.
– Отлично. Жди, я еду.
Желание раздвоиться, получить волшебную способность присутствовать в двух местах одновременно накатило на Дежина не впервые, но оно еще никогда не было таким болезненно-острым. Если его чудовищная догадка верна и стрелок из парка охотился именно за Светланой, а Тварь снова защитила ее, то ему следовало сейчас быть там, на месте преступления. Но и оставлять Свету одну в таком случае было огромным риском – покушение не удалось, а значит, может повториться. Максим снова схватился за телефон.
– Ватсон, – промычал он в трубку, чувствуя, как отчаяние просачивается через его голос на другой конец города, куда-то в Купчино, где сидел в закрытой лаборатории ФСБ Славка Вощин.
– Кого я слышу… – иронично начал было отвечать Вощин и осекся, уловив это самое отчаяние. – Макс, что стряслось?
– Ты мне нужен. Прямо сейчас. Свету нельзя оставлять одну. Можешь подъехать к ней домой?
Славик помолчал несколько секунд, показавшихся Дежину часами, и ответил:
– Еду.
Половина горы Килиманджаро, а может, и Джомолунгмы, откололась и рухнула с плеч Макса. Но вторая продолжала настойчиво придавливать загривок весом ответственности.
– Я дождусь тебя там и все объясню. Спасибо, дружище.
Чем бы ни был занят Славка, Дежин понимал, что сейчас он отрывает Вощина от работы в команде полковника, да и сам Максим ускользнул из управления, никого не предупредив, так что для них обоих это могло обернуться серьезными неприятностями. Но времени на объяснения не было, да и что он мог бы объяснить Гречину?
Я сидела на кухне, обнимая чашку с горячим какао обеими руками. Меня знобило, несмотря на летнюю жару и две включенных конфорки, на которых что-то весело булькало в маминых кастрюлях.
– Светочка, ты бледная. Устала?
Мама ничего не понимала. Бедная, ей и так досталось, ведь меня почти убили совсем недавно. Ничего я не могла ей объяснить. В голове крутились стаи птиц и колонии термитов.
– Ма, что может объединять мурмур… – Я сбилась, клацнула зубами о край чашки и сделала крохотный обжигающий глоток, буквально кожей чувствуя мамино недоумение. Она прекратила помешивать то, что помешивала на плите, и повернулась ко мне, ожидая продолжения. – Мур-му-ра-цию, – выдавила я по слогам, – птиц и слаженные действия колонии термитов?
Недоумение возросло. Я представила, как аккуратные мамины брови поднимаются, ломаются и застывают домиком, и подумала, что совершенно не представляю, как она теперь выглядит. В моей памяти мама навсегда осталась молодой и красивой.
– Ну, как что? Коллективный разум, конечно, – удивленная моей несообразительностью, ответила мама.
– Конечно! Мамочка, ты – золото!
Я забыла про какао и озноб, встала и пошла в комнату.
На изумленное «ты куда?» ответила уже из коридора:
– К компьютеру, мне нужно кое-что проверить.
«Что ты хотела мне сказать? Ты – часть стаи? Тогда тебе нужно вернуться!»
Пока компьютер, пискнув, загружался, я зажмурилась, как бы глупо это не казалось в моем случае, и попыталась создать в воображении слаженно двигающуюся стаю птиц. Вот одна из них отделяется от общей массы, стая улетает, птица мечется по нереально синему небу одна. Без цели, без направления…
Всю картинку я буквально швырнула в Тварь и тут же вздрогнула от знакомого холодка, прокатившегося по позвоночнику. В моей картинке – не слишком четкой, не слишком правильной – добавилась лишняя деталь – девочка. Совсем маленькая, лет шести-семи. Я с уверенностью могла бы сказать, что это Настя, моя сколько-то-юродная сестра из-под Ростова, если бы у девочки было лицо. Но лица не было. Несчастная птица подлетела к ней и уселась на плечо.
Потрясенная, я не сразу заметила, что Тварь тоже примостилась на плече. На моем плече!
«Прочь! – припечатала я ее к потолку. – Я не твоя стая! Не твоя колония и не королева термитника!»
Девочка в моей голове схватила птицу и бросила на землю. Я затряслась, как в лихорадке.
– Г-гугл, – едва справляясь с голосом и не обращая внимания на неподвижно лежащую перед глазами птицу, произнесла я. – Коллективный разум животных. Найти.
Глава 10
Стремительность, с которой на Максима со всех сторон посыпалась новая информация, не давала времени на вдумчивое осмысление. Он гнал машину по городу, выскочив наконец из медлительной пробки, а телефон оглашал салон машины звонками, не умолкая.
– Капитан Дежин, где вас черти носят? – металлическим голосом осведомился полковник Гречин со скрытого номера.
– Товарищ полковник, я… выехал на убийство, – проклиная все на свете, признался Максим.
