Шрайн громко расхохотался.
- В обычных обстоятельствах падаваны не разговаривают с мастерами в таком тоне, - сказал он Джуле. - Видишь, как скоро все изменилось.
Старстоун скрестила руки на груди:
- Ты сам сказал, что я не должна называть тебя мастером.
- Но это не значит, что ты должна перестать уважать старших.
- Я тебя уважаю, - возразила она. - Мне лишь не нравятся решения, которые ты принимаешь.
- Многие джедаи покинули Храм, чтобы зажить нормальной жизнью, - сочла нужным отметить Джула. - Многие даже женились и завели детей.
- Нет. - Старстоун покачала головой. - Может, какие-то ученики, но не рыцари-джедаи.
- Почему нет? - осведомилась Джула.
- Точно нет, - твердо сказала Старстоун, не дав Шрайну вставить и слова. - Только двадцать джедаев в разные времена покидали Орден.
- Не пытайся с ней спорить, - остерег Джулу Шрайн. - Она полжизни провела в храмовых архивах, полируя бюсты Потерянной двадцатки.
Старстоун буравила его взглядом:
- И даже не думай стать номером двадцать один.
Шрайн внезапно посерьезнел:
- Что бы ты ни говорила - я не мастер, и Ордена больше нет. Сколько раз тебе нужно это повторять, чтобы ты наконец приняла правду?
Ее губы сжались.
- А при чем здесь все это? Ты не можешь быть джедаем и служить Силе, если твое внимание сосредоточено на постороннем. Любовь ведет к привязанности; привязанность - к жадности.
«Да, а счастье для Оли и Филли было так близко», - подумал Шрайн.
Джула меж тем разглядывала юную особу с таким видом, будто у Старстоун только что случился припадок безумия.
- А они неплохо промыли вам мозги, да, Роан? - Она задержала взгляд на девушке. - Оли, любовь - это все, что нам осталось.
Оставив фразу без ответа, Старстоун произнесла:
- Так вы собираетесь помогать или нет?
- Я же сказала, что помогу. - Поднявшись, Джула покосилась на Шрайна. - Но мы должны кое-что прояснить прямо сейчас, Роан. Мы с тобой оба прекрасно знаем, что у тебя нет доступа ни к каким «резервным фондам». Так что имей в виду: еще раз применишь на моих ребятах джедайские трюки - и я могу даже забыть о материнстве.
21
По приказу Дарта Сидиуса большая часть его любимых статуй и древних барельефов была извлечена из-под развалин кабинета в административном здании Сената - того самого, где лишились жизней четверо джедаев и еще один был обращен на темную сторону, - и перенесена в новый тронный зал. Статуи были установлены на помосте, а скульптуры вделаны в стены.
В настоящий момент Сидиус изучал их, неспешно поворачиваясь на своем троне.
Как джедаи и опасались с самого начала, Энакин созрел для обращения во тьму уже в тот момент, когда Квай-Гон Джинн впервые привел его в Храм. В течение более чем десятка лет Сидиус методично, шаг за шагом уводил мальчика на проторенную дорожку, но даже он не мог предвидеть, что Энакин будет бит Оби-Ваном Кеноби на Мустафаре. В тот момент юноша все еще метался меж светом и тьмой, а потому оставался уязвим. Неспособность одолеть бывшего учителя лишь продлила срок, в течение которого эта уязвимость сохранялась.
Сидиус припомнил тот стремительный полет на Корусант, припомнил свои отчаянные попытки спасти жизнь Энакина любыми средствами, что были у него под рукой: будь то собственное могущество в Силе или инструменты и снадобья, что хранились в походной аптечке.
Припомнил свою первую мысль: «Что, если Энакин не выживет?»
Сколько лет ему понадобится, чтобы разыскать нового ученика, хотя бы вполовину столь же могущественного в Силе, как Энакин, не говоря уже о таком, какой сотворен самой Силой, чтобы восстановить нарушенное равновесие и позволить темной стороне наконец выйти на поверхность после тысячелетия, проведенного в подполье?
Другого такого Энакина просто нет.
Сидиусу пришлось бы изыскивать способ, как подчинить себе мидихлорианы, чтобы те вновь явили на свет кого-нибудь столь же могущественного, как Энакин. Но в итоге все свелось к иному: Сидиус и его бригада меддроидов фактически вернули Энакина с того света - пусть это и нельзя было назвать оживлением как таковым. Многие тысячи лет ситхи и джедаи искали пути побороть смерть, но тайна так и осталась нераскрытой. Можно было спасти кого-то от гибели, пока человек был еще жив, но обмануть смерть не удавалось никому. Лишь самым могущественным из древних повелителей ситхов был известен секрет вечного бытия, но способ был безнадежно утерян. Теперь же, когда вся Галактика была у его ног, ничто не мешало Сидиусу подобрать ключик к этой многовековой тайне.
И тогда он и его изувеченный ученик познают секрет вечной жизни и десятки тысяч лет будут держать Галактику в своих надежных руках.
Если только прежде не перегрызут друг другу глотки.
Во многом из-за того, что погибла Падме Амидала.
Три года назад Сидиус намеренно свел их вместе: как для того, чтобы убрать с дороги Падме, выступавшую против создания регулярной армии, так и для того, чтобы наполнить жизнь Энакина непреодолимыми соблазнами. Энакин и Падме поженились - вскоре после того, как юноша потерял мать. Узнав об их свадьбе, Сидиус мгновенно для себя уяснил, что патологическая привязанность Энакина к возлюбленной только сыграет ему на руку и облегчит задачу по обращению юноши в свою веру.
Страхи Энакина за жизнь супруги - реальные и воображаемые - усилились еще больше с началом ее беременности и из-за их долгой разлуки. Дело оставалось за малым: обличить джедаев в глазах Энакина во лжи, пожертвовать графом Дуку, чтобы подпитать ярость Энакина, пообещать ему уберечь Падме от гибели...
Последнее, разумеется, было явным преувеличением, призванным заставить юношу отвернуться от так называемого «правильного» учения джедаев, открыть ему глаза на истинное положение вещей. Но таковы пути Силы. Она предоставляет шанс, и нужно лишь быть готовым им воспользоваться.
Уже не раз Сидиус задавался вопросом, как бы все сложилось, не убей Энакин свою возлюбленную на Мустафаре. Как бы она его ни любила, она никогда не смогла бы понять Энакина и уж тем более простить его за то, что он натворил в Храме джедаев. Во многом это и было одной из причин, почему Сидиус послал его в Храм. Клоны вполне могли справиться с инструкторами и детворой, но присутствие Энакина было крайне важно в плане укрепления его верности идеалам ситхов, а также, что более существенно, решило дальнейшую судьбу Падме. Даже если бы она выжила на Мустафаре, от их любви не осталось бы и следа, Падме вообще могла бы потерять интерес к жизни - и тогда ее ребенок перешел бы под опеку к Сидиусу и Вейдеру.
Мог ли этот ребенок стать первым из тысяч или миллионов новых последователей учения ситхов? Навряд ли. Идея становления Ордена ситхов искажала замыслы древних темных повелителей. К счастью, Дарт Бейн понял это и настоял на том, чтобы ситхов было лишь двое - ученик и учитель; и это соблюдалось, за редкими исключениями.
