Лорд Гавейн открыл дверь и с удивлением застыл на пороге. Потом вопросительно посмотрел на меня.
— Ваш брат приказал мне навести здесь порядок, — объяснил я.
— А-а, — неопределенно протянул лорд Гавейн, запалил свечу от очага и от свечи зажег висящую лампу. Теплый свет залил маленькую комнату, и рыцарь задул свечу. Со свечой в руке он повернулся и внимательно осмотрел меня. Глаза рыцаря погрустнели.
— Так, — протянул он. — Сколько раз мой брат ударил тебя? — тихо спросил он. Я молча смотрел на него. — Ты же не станешь убеждать меня, что просто налетел на косяк, а?
— Один раз, но довольно сильно.
Лорд Гавейн тяжело вздохнул и сел на постель, крутя в пальцах свечу со все еще тлеющим кончиком фитиля. От вращения в воздухе возникал маленький красный кружок.
— Пришел Агравейн и сказал, чтобы я не раздавал слугам ценные застежки, а то, дескать, они нам на шею сядут. Сожалею, что доставил тебе неприятности.
Я смотрел на господина, он смотрел на кончик фитиля свечи. В чертах лица читалось сожаление. Внезапно я подумал, что он мне очень нравится.
— Он заметил застежку только после того, как ударил меня, — сказал я. — Милорд, некоторым людям привычней разговаривать кулаками. Я ожидал чего-то подобного, когда просил вас взять меня с собой.
Лорд Гавейн покачал головой.
— Ты не думай, Агравейн — хороший человек. Он просто почему-то думает, что должен… сохранять дистанцию. И он не умеет разговаривать с людьми.
Про себя я подумал, что, может, Агравейн и хороший человек, да только с теми, кого он сам считает «людьми», и вряд ли число таких «людей» составляет большую часть населения Британии. Однако вслух я ничего не сказал, а просто кивнул, соглашаясь со словами рыцаря.
— Не стоит беспокоиться, милорд. Со своими кузенами мне тоже приходилось ссориться, и еще как!
— Здесь другое. У Агравейна тяжелая рука, а ты не можешь дать сдачи.
— Ну, не такая уж и тяжелая.
— Еще какая! Я-то знаю. Помню, как он меня бил. Очень хорошо помню. — Заметив мой удивленный взгляд, лорд Гавейн добавил: — Видишь ли, я не всегда был хорошим воином, а Агравейн на три года старше меня. Он умеет унизить человека. Я не подумал об этом, когда согласился взять тебя с собой.
— Милорд, — с досадой сказал я, — если какой-то человек хочет возвыситься за счет другого, неужто из-за этого мне не стоило попасть в Камланн?
— Здесь могут найтись и другие, которые думают так же. Вот Кей, например. Он просто из принципа любит запугивать слуг. Между прочим, он тоже живет с нами, в этом доме.
Да, про Кея я слышал. Если лорд Гавейн получил известность, как лучший конник Артура, то сэр Кей считался лучшим в пехоте. О нем сложено почти столько же песен, сколько о Гавейне, и в большинстве из них упоминались его тяжелая рука и вспыльчивый нрав. Если я останусь с милордом в Камланне, в одном доме с Кеем и Агравейном ужиться будет трудновато. Стало быть, что?
— Милорд, если я буду жить где-нибудь в другом месте, какое мне дело, где живут Кей или Агравейн, если уж на то пошло?
Лорд Гавейн, наконец, оторвал глаза от погасшей свечи и с удивлением посмотрел на меня.
— Вот как! И ты не собираешься возвращаться домой?
— И не подумаю. Но вы обещали подыскать мне другого хозяина. Вам ведь слуга не нужен?
— Да, что-то такое я говорил. Забыл уже. — Он бросил огарок свечи в очаг, прислонился к стене и внимательно наблюдал за тем, как плавится воск в огне. Наконец, он оторвал взгляд от очага и прямо посмотрел мне в глаза. — Скажи, а ты действительно хотел бы найти себе другого хозяина? Или предпочтешь остаться со мной?
Я затаил дыхание и сделал вид, что вожусь с застежкой плаща. Я-то знал, чего хочу на самом деле! Да, мы знакомы всего неделю или около того, но этому человеку я готов доверить свою жизнь и честь. Я знал, что если стану служить ему, от меня не потребуют ничего унизительного или бесчестного, и что тогда труд мой пойдет на благо Света. Наверное, это будет нелегко. Наверное, придется привыкать к долгим странствиям, к ночевкам под открытым небом или в конюшнях, наверное, будет голодно, и врагов долго искать не придется. Так неужели именно этого я хочу? Да, черт возьми, хочу! Такой хозяин мне нравится.
— Да, милорд, я бы предпочел остаться с вами. Но только если таково и ваше желание. Ваш брат угрожает меня избить, если я окажусь бесчестным слугой, но я им не окажусь. Однако и вашей любезностью пользоваться бесконечно я не намерен. Вы не отвечаете за меня только потому, что согласились взять меня с собой сюда.
— Да при чем здесь моя любезность! — воскликнул лорд Гавейн. — Со мной тебя ждет тяжелая жизнь. У другого хозяина, наверное, было бы полегче. Нет, я предлагаю тебе службу только потому, что ты хороший слуга и хороший человек. А таких людей я поклялся защищать.
Мне было интересно, чем это я, кроме победы над горожанином, заслужил такое отношение. Но я только улыбнулся.
— В этом и состоит ваша любезность, милорд. Значит, решено? Я остаюсь вашим слугой?
— Решено, — кивнул лорд Гавейн. Он порывисто встал и протянул мне руку, а я от души пожал ее. Мы еще немного поулыбались друг другу. Агравейн там или не Агравейн, а мое место рядом с этим человеком!
Глава седьмая
В Камланне мы провели месяца полтора, а потом снова отправились в путь. По-моему, так долго лорд Гавейн еще не оставался на одном месте. Просто войны и посольства не давали ему такой возможности. Как и обещал Артур, эти полтора месяца рыцарь не сидел без дела. В отличие от большинства других воинов, лорд Гавейн умел читать и писать, его латынь была превосходной, он знал саксонский и ирландский, а также британский. Он достаточно хорошо ориентировался в делах Британии, чтобы вникать в путаницу союзов и контрсоюзов. Он умел улаживать дела, не обижая ни одну из враждующих сторон. Это оказалось очень на руку Артуру. Верховный Король вообще отличался завидным умением обращать все происходящее на благо своим планам. Ради этого он и себя не жалел. Артур отличался и еще одним очень важным свойством: он никогда не требовал от подчиненных больше, чем они могли дать. И все это ради мечты: возникающей на его глазах Империи, объединяющей и бриттов, и варваров, Империи, в которой будет царить порядок и справедливость. Ради этой мечты он готов был пожертвовать и собой, и окружающими. Рядом с ним люди начинали верить в то, что такое возможно, хотя большинству достаточно было сознавать, что они участвуют в установлении христианской цивилизации в мире, в котором год от года становилось темнее, пусть даже большинство этого не замечало. Артур мечтал о Летнем Королевстве, как он это называл. И пока мечта воодушевляла его людей.
Однако не все в крепости работали столь же усердно, как лорд Гавейн. Большинство воинов умели только драться, а в перерывах между сражениями резались в кости, охотились или просто болтались без дела, отчаянно скучая. Кей с Агравейном были как раз из таких. Узнав их поближе, я пришел к выводу, что, несмотря на вздорный нрав, желание выпячивать свое Я, в целом терпеть их можно. Кей мне даже нравился, хотя характер у него оказался еще похуже, чем у Агравейна, а язык куда острее. Рослый, мускулистый, с густой рыжей бородой, увешенный украшениями с ног до головы, он ярким пятном выделялся на фоне остальных рыцарей. Поговаривали, что он нехорош со слугами, но по натуре жестоким его не назовешь. Он активно вмешивался в любой разговор, но спорить с ним опасались. Мог так срезать, что собеседник не знал, куда деваться. Отчаянный спорщик, торговаться любил и умел; у нас частенько возникали споры в отношении того, как надо содержать дом. Кей отличался острым умом, чувством юмора, способностью не только посмеяться, но и высмеять.
